Последние отзывы

  56  

— Позволь повторить тебе еще раз, — сказал Тивертон. — Мои отношения с Селиной точно такие же, как были бы с Аннеттой, будь она на ее месте.

— Я в это верю. То, как ведет себя Селина, меня в этом убеждает. Но у меня такое чувство, не сочти, Тивертон, мои слова за дерзость, что твое финансовое положение весьма шатко. Я бы хотел предложить Селине свое покровительство.

Наступившее молчание вновь первым нарушил Тивертон:

— Единственный вид покровительства, на который я дам согласие, это обручальное кольцо.

Настал черед лорда Хоудриджа глубоко задуматься. Он произнес после паузы:

— Неужели ты собираешься подыскать мужа для Селины в кругу наших общих, так сказать, «курортных» знакомых? Или ты метишь повыше? Тогда позволь выразить сомнение в успехе твоего предприятия.

— Селина настоящая леди, как ты, кажется, сам уже смог убедиться, — отозвался Квентин Тивертон. — Ее покойные родители были в высшей степени достойные люди.

— Тем не менее благодаря тебе она общается с гранд-дамами парижского полусвета.

— Это не испортит ее, пока я за ней присматриваю, — жестко произнес Тивертон.

— По-моему, ты тешишь себя иллюзиями, — возразил лорд Хоудридж и добавил: — Я буду очень щедр. Я даже готов положить на счет Селины некоторую сумму.

Квентин Тивертон поднялся с кресла.

— Обсуждать эту тему бесполезно, — заявил он резко. — Я твердо намерен выдать Селину замуж, хотя, конечно, в выборе супруга последнее слово останется за ней. Но могу тебя заверить, причем от ее имени также, что ни на какие иные отношения она не согласится. — Чтобы как-то смягчить суровость подобной отповеди, Квентин добавил: — Причиной того, что она сейчас со мной, был ее испуг… Один мерзавец-француз — грязная свинья — предложил ей то же самое, что и ты.

Лорд Хоудридж тоже встал, но не покинул комнату и принялся расхаживать взад-вперед, меря ее широкими шагами.

— Я очень богатый человек, Тивертон, и смогу обеспечить Селине спокойную комфортабельную жизнь.

— А когда она тебе надоест? Что тогда? — поинтересовался Тивертон.

— Она будет хорошо обеспечена. Но как может надоесть такое прекрасное создание? Мы проведем вместе много-много лет.

— Селина до последнего времени жила в тиши и уединении. О внешнем мире у нее нет ни малейшего представления. Ее молодость и невинность сейчас тебя в ней привлекают, а когда их не станет…

— Сколько можно твердить тебе, что я ее обеспечу. У нее будут деньги, свой дом в Лондоне и, конечно, собственный экипаж и лошади.

— То же самое ты мог бы предложить хорошенькой оперной певичке или гризетке, которая тебе приглянулась. Бог мой, опомнись! Мы же говорим о Селине! Ты же видел ее, говорил с нею… Разве ты не понял, какова ее душа?

— Я признаю, что она прекраснейшее из созданий божьих! — ответил лорд Хоудридж. — Но я не готов к браку. Я вообще никогда не женюсь. Я слишком ценю свободу…

— Тогда нам нечего больше сказать друг другу. — Квентин Тивертон поднялся. — Спокойной ночи, Хоудридж. Я посоветую Селине отказаться от твоего приглашения на прогулку. Она получила множество приглашений, и ей предстоит еще сделать выбор, кому отдать предпочтение.

— Значит, есть кто-то другой?

— Ответ на такой вопрос вполне очевиден, незачем его было даже задавать. Мы ведь ведем разговор о Селине! — Он поглядел на лорда свысока. — Когда будешь уходить, взгляни, сколько в холле карточек, присланных Селине. Не меньшее их количество, я уверен, скопилось в «Стефани» от тех, кто еще не знает, что мы покинули отель и переселились сюда.

Квентин услужливо распахнул дверь, чтобы гость мог уйти, но лорд Хоудридж все еще колебался.

— Постарайся рассуждать разумно, Тивертон. — Он вдруг перешел на просительный тон. — Разреши мне самому поговорить с Селиной.

— Тебе нечего ей сказать, — отверг его просьбу Квентин. — И я не позволю тебе тревожить ее! Могу только тебя предупредить, чтобы ты избежал неприятных моментов… Не пытайся говорить с ней на эту тему. Если бы Селина слышала то, что здесь говорилось, она была бы в шоке и почувствовала бы к тебе отвращение… по меньшей мере, если не сказать хуже…

Квентин набрал полную грудь воздуха и произнес речь, в которой каждое слово было подобно удару хлыста:

— Селина не вещь, выставленная на продажу. Я знаю, тебе по средствам купить на аукционе любую породистую лошадь, бриллиант, картину или дворец. Но здесь торг неуместен. Езжай к себе, Хоудридж, выспись как следует и более не трать времени на визиты сюда.

  56