35 
Она стремится сняться в его фильме — в этом сомнений быть не могло. А почему бы и нет? Каждый из людей к чему-нибудь стремится.
В бар вошла темноволосая женщина. Когда она проходила мимо, Алексу на какое-то мгновение показалось, что это — Лаки Сантанджело. Что-то в том, как она двигалась, было знакомо ему.
Но нет, Лаки была гораздо красивее — своей необузданной, таинственной красотой.
— Еще один бокал, и поедем дальше, — сказал Алекс, знаком подзывая официанта.
— Как скажешь, — покорно ответила Тин Ли.
— Откуда он здесь взялся?!
Разъяренного шепота Купера было вполне достаточно, чтобы Лесли почувствовала глубочайшее удовлетворение.
— А почему бы ему здесь не быть? — вкрадчиво осведомилась она.
— Ты же знаешь, он хочет тебя трахнуть! — продолжал кипятиться Купер.
— Меня хотят трахнуть очень многие мужчины, — невозмутимо парировала Лесли. — Из этого вовсе не следует, что я собираюсь лечь с ними в постель. — Она приветственно помахала рукой известному певцу в стиле кантри и его невзрачной жене, которые только что вошли в ее дом. — Извини, Купер, я должна встречать гостей, — бросила она, внутренне ликуя оттого, что ей все же удалось его завести.
Купер смотрел ей вслед. Лесли шла в своем умопомрачительном платье, добрая половина ее тела была выставлена напоказ. Он знал, что все это она делает обдуманно, специально для него, поскольку он пришел сюда с Венерой, и тем не менее почувствовал приступ неподконтрольной ревности.
Тем временем Венера устроилась возле бара и вовсю очаровывала Феликса Циммера. Этот стареющий продюсер был известен тем, что при первой же встрече с любой женщиной начинал рассказывать своей собеседнице, что его любимым блюдом является женская «писюня».
— Эй, дорогой! — окликнула она Купера, подзывая его жестом. — Ты знаком с Феликсом?
— Еще бы, — с тонкой улыбкой сказал тот. — Именно я научил его всему тому, чем он сейчас хвастается на каждом перекрестке.
Венера засмеялась, а Куперу подумалось, что сегодня вечером она выглядит особенно привлекательной — в свободном расшитом золотом брючном костюме и с волосами, небрежно заколотыми наверху. «Пожалуй, нужно и впрямь проводить побольше времени дома», — решил он.
Компания у Лесли собралась разношерстная: Феликс и Мюриель (поговаривали, что она является его «лесбийской женой»), певец в стиле кантри с супругой, Купер и Венера, режиссер, снимающий порнографические фильмы, со своей молоденькой любовницей, мрачного вида женщина, разработавшая наряды для телешоу, выдвинутого на премию «Эмми», и Джефф Стоунер.
Купер подозревал, что весь этот спектакль был поставлен Лесли специально ради него. По каким-то своим извращенным соображениям она захотела, чтобы на нем присутствовала и Венера.
На секунду он испытал чувство вины. Как бы ощущал себя он, если бы подобное сделала с ним Венера?
Нет, она бы так не поступила. Пусть в своих видеоклипах и фильмах Венера выглядела сверхсексуальной и чувственной, но в обычной жизни она являлась идеальной, верной и преданной женой. Он мог доверять ей целиком и полностью. И он ей доверял.
— Мой сын, — объявила Доминик Вудс, поведя в воздухе пальцем, унизанным бриллиантами. — Когда-то он выглядел самым мужественным человеком во всем мире, почти как его отец. А теперь? Посмотрите-ка на него! Время не пощадило моего бедного Алекса.
— Простите? — вежливо переспросила Тин Ли, шокированная беспардонностью престарелой леди.
— Это правда, милочка, — непререкаемым тоном продолжала Доминик. — Он обладал большим дарованием, вполне достаточным для того, чтобы, подобно своему отцу, стать знаменитым актером. Трагедия состоит в том, что он похоронил свой талант.
— Я никогда не хотел быть актером, — угрюмо проговорил Алекс, — и всегда мечтал ставить фильмы.
— Какой позор! — возвысила голос Доминик. — Как актер, ты мог бы чего-нибудь достичь, добиться настоящего признания.
Господи всемогущий! Шесть выдвижений на «Оскара» не значили для нее ровным счетом ничего! Эта женщина и впрямь жаждала крови.
— Как бы то ни было, сейчас об этом поздно говорить, — не унималась Доминик. Рот ее искривила жестокая складка. — Ты утратил «товарный вид» уже много лет назад, а скоро потеряешь и последние волосы.
Каждый раз — одно и то же. Что же с ней творится, черт бы ее побрал! Любому человеку было достаточно одного взгляда на Алекса, чтобы убедиться: волосы у него темные, вьющиеся и густые. Ни единого признака грядущего облысения не было и в помине.
35 
