21 
Голос Полли наполняет кухню, точно послание с другой планеты, — в определенном смысле так оно и есть. Элейн достаточно осведомлена о жизни дочери: она много работает и умеет отдыхать, она целеустремленна и вкладывает всю себя в любое дело, за которое берется. Полли — веб-дизайнер тридцати лет. К тридцати четырем она собирается открыть собственное дело и подумывать о ребенке. Правда, у предполагаемого ребенка пока нет отца, но всему свое время. Элейн ловит себя на мысли, что ей нравится стратегический подход дочери к жизни. Годы расписаны по месяцам, цели и их достижение; новый ковровый настил для квартиры, когда повысят зарплату, новая работа — к следующей весне, порвать с Дэном к Рождеству, если отношения зайдут в тупик. Именно подобный подход предполагают потенциальные работодатели, когда задают на собеседовании вопрос: чем вы предполагаете заниматься через пять лет? Или, может быть, подобные вопросы и сформировали мировоззрение ее, Полли, поколения? Сама Элейн в тридцать лет боялась даже предположить, чем будет заниматься через пять лет… или, скорее, чувствовала, что думать об этом — значит искушать судьбу. Разумеется, она не смогла бы дать уверенного ответа, признаться хотя бы в каких-то устремлениях — ее бы подняли на смех. Она не может не восхищаться этой смесью прагматизма и положительных намерений; подобная атмосфера подошла бы и ей. Хотя сама она преуспела благодаря тяжелой работе и предприимчивости, но не расчетливому карабканью вверх.
— Полли по уши в делах? — улыбается Ник. И усмехается: — Она мне уже рассказывала. Работает на какую-то крупную контору, да?
У Ника Полли всегда вызывала добродушное изумление — что в шесть лет, что в шестнадцать. Сама же Полли с годами стала относиться к отцу терпимее, хотя и не без брюзжания: так относятся к шалопаю, старшему брату. Снует вокруг. «Па, ну у тебя и бардак на столе, надо бы убраться». Обозревая его, кривит губы, не одобряет: «Ты что, этот галстук не идет к этой рубашке». Это означало, что она его любит: если Полли было плевать на человека, она не стала бы с ним возиться. И Ник, который точно так же, с превеликим удовольствием, взваливал на плечи других то, что не горел желанием делать сам, нисколечко не возражал. Теперь Полли заполняет ему декларации о подоходном налоге — кое-как, но справляется. Заставляет его принимать какое-то китайское народное средство от сенной лихорадки, а недавно буквально вынудила записаться в фитнес-клуб. Скрытое раздражение сменилось своего рода покровительственным отношением, точно он являлся давно испорченным, но дорогим и любимым, существом. Элейн подобное отношение раздражает, ей чудится в нем нечто противоестественное.
«Знаете, что самое главное, когда приезжаешь домой, — говорит Полли всякий раз, когда соблаговолит заскочить домой на ужин с ночевкой или на обед, — то, что все должно оставаться так, как было. Понимаете? Нет, разумеется, вы можете повесить новые шторы, если вам так захочется, ну, в пределах разумного, конечно, но в целом все должно быть таким, как прежде. Мне нужен контакт с домом, понимаете? Конечно, я законченная эгоистка, но вы же не возражаете, правда, мам? Ну, мелкий ремонт я еще прощу — в ванной, скажем, даже неплохо бы что-то поменять, — но никаких радикальных перемен, хорошо? И не вздумай превращаться в энергичную старушку, мам! А если папа станет носить фланелевые брюки и твидовый пиджак, я его убью».
Элейн эта мантра всякий раз трогает — и одновременно вызывает некий молчаливый протест. Ладно, ладно, думает она, тебя поняли. Но не стоит так беспокоиться, право слово. Господи, совсем не стоит. Единственные сколько-нибудь радикальные изменения в этом доме коснутся разве что устройства сада или обновления офисной техники — впрочем, к этому, полагаю, ты отнесешься вполне положительно.
Ник допил кофе. Теперь он принимается листать газету в поисках программы телепередач. Элейн достает телефонную книгу и тянется к аппарату, чтобы придвинуть его поближе. Нужно связаться с клиентом, до которого можно дозвониться только по вечерам. Ник глядит на нее через стол:
— Кстати, ты мне напомнила. Глин звонил. Завтра он ждет твоего звонка.
— Какой Глин? — спрашивает она — А… Глин.
Элейн и Глин
Зачем он пригласил ее в ресторан? Почему просто не приехал в гости? И вообще, что ему надо? Элейн подъезжает к парковке отеля «Суон», ищет место, куда поставить машину. Поправляет волосы, смотрится в зеркало. Она не видела Глина сто лет, а уж не обедала с ним и того дольше. «Суон» находится примерно на полпути от нее к Глину — и наоборот. Каждому из них пришлось проехать около шестидесяти километров. Глин произнес отрывисто и деловито: «Спасибо за приглашение, но если не возражаешь… Буду очень рад тебя видеть». И безо всяких дальнейших разъяснений повесил трубку.
21 
