61 
По ее тону в это было ну никак нельзя поверить, но Линда обрадованно сияет. Она вяло обводит рукой окружающие садовые красоты — террасу с облаками роз и клематисов, травянистую дорожку, обрамленную древовидными пионами, ручей, деревья гинкго и газон, простирающийся до самой изгороди:
— Как у тебя тут все красиво устроено. Надо бы тебе к нам приехать и дать пару советов. Боюсь, садоводы из нас никакие.
Элейн понимает, что ей с трудом удается сохранять дружелюбный тон. Она принимается озираться в поисках помощи. Вот почему никто не подходит, чтобы спросить, как называется вон тот голубой цветок или почему розы у них в саду болеют милдью. Но все, как назло, идет как по маслу, и вокруг бродят маленькими группками довольные посетители.
Линда переключилась на другую тему:
— А где Ник? Мы хотели бы и с ним пообщаться.
— К сожалению, у Ника сегодня дела, — говорит Элейн. Не будет же она рассказывать докучливой родственнице, что несколько дней назад выставила мрка из дома, потому что когда-то он спал с ее сестрой.
Линда разочарована:
— Жаль. Софи хотела пообщаться с Ником. Она у нас работает в издательстве.
Она с гордостью смотрит на Софи, та мило улыбается. Нет, на Кэт она совсем не тянет — только крошечные, едва заметные черты.
Линда спрашивает, чем занимается Полли. Элейн сообщает, что та веб-дизайнер. По крайней мере, это избавляет ее от дурацких расспросов о садоводстве, хотя неприятно напоминает, как хвастались друг перед другом достижениями дочурок мать и тетушка Клэр. Софи касается руки матери:
— Не забудь…
— А… — Линда лезет в сумочку. — У меня для тебя кое-что есть, Элейн. Мы как-то рассматривали старые фотографии, и я нашла одну, которая должна тебе понравиться. Наверняка у тебя куча ее фото. Но тем не менее… — Голос сделался тихим и уважительным, и она протягивает конверт.
Элейн понимает, что сейчас будет. Ей хочется сказать: нет, спасибо, с меня хватит старых фотографий Кэт.
Правда, эта достаточно безобидная. Кэт сидит на белом пластмассовом садовом стуле под полосатым зонтом. Смотрит прямо в объектив, повинуясь просьбе хозяев: «Сейчас вылетит птичка».
— Это у нас в саду, — говорит Линда. — Года через два после замужества, кажется. Заехала к нам неожиданно по пути — ехала в Корнуолл к каким-то друзьям. Но я так поняла, что у нее как раз случились… неприятности со здоровьем, так что она была не такая веселая, как обычно. — Линда искоса смотрит на Элейн, с сожалением и участием. — Так жалко…
Элейн сует фотографию в карман:
— Большое спасибо. Как мило с вашей стороны. — И деловито добавляет: — Вы еще не видели лесную полянку? Конечно, лучше всего там весной, но астранция как раз зацветает. Жаль, не смогу вас пригласить на чашку чая, но мне надо за всем следить. — Она игнорирует только что услышанные слова и одновременно запоминает их, чтобы обдумать на досуге.
Но отделаться от Линды оказывается не так-то просто. Она принимается говорить о Кэт. Становится ясно, что она приезжала не раз. Элейн удивлена: оказывается, Кэт поддерживала с ней отношения, периодически навещая все эти годы. Но зачем? Линда ведь была не из тех, с кем предпочитала общаться Кэт: она, наверное, за всю свою жизнь ни разу не побывала в художественной галерее или в концертном зале, не интересовалась фестивалями искусств, не лепила из глины, не увлекалась живописью или художественной фотографией. Словом, была прямой противоположностью тем, с кем проводила время Кэт. Так отчего Кэт ей интересовалась?
Линда рассказывает, что внезапные визиты Кэт всегда становились праздником, она так умела поднимать настроение, она… И та принимается окутывать Кэт коконом избитых фраз. Элейн это раздражает еще больше. Неужели эта женщина не видит: то, что она говорит, пародия на Кэт? Что она унижает Кэт до собственного ограниченного мировоззрения, сделав из нее что-то вроде аниматора в санатории. Она не имеет права говорить о ней в таком тоне, как будто знала ее очень и очень близко. Не имеет права на Кэт.
И тут в разговор вступает ее миловидная дочка, Софи. Она обожала Кэт. Я хочу сказать, она была такая классная, всегда такая красивая, с ней было так весело и она вечно привозила милые смешные подарочки.
— Вообще-то, — говорит Линда, — мы думаем, что Софи немножко на нее похожа. — Она ласково смотрит на дочь, а потом вновь принимает сочувственный и уважительный тон. — Софи так горевала, когда она… когда… Так печально. Мы не могли поверить…
61 
