Плотно в нее завернувшись, она пошла за ним. Только подойдя ближе к маркизу, она поняла, что он стоит не у двери, где громоздилась гора мебели, но у отверстия в стене у камина.
Вильда отчетливо видела это отверстие, потому что, к ее удивлению, внутри горел огонь.
Она вопросительно взглянула на маркиза, и он тихо сказал:
– Возьми фонарь и иди вниз по лестнице. Я не хочу будить ребенка.
Зная, что отвечать ему нельзя, она только кивнула и, наклонившись, подняла с пола фонарь.
Затем, следуя указанию, она начала спускаться по винтовой лестнице. Она понимала, насколько это было трудно для маркиза, так как лестница была очень узкой, а он держал на руках спящую девочку.
Вильда подняла фонарь над головой, чтобы ему были лучше видны ступени, и шла очень медленно, чувствуя, что ему так было удобнее.
Второпях она не надела туфли, и в чулках ей было легче находить каждую ступеньку.
Она недоумевала, как маркиз мог двигаться настолько бесшумно, пока не сообразила, что на нем тоже не было обуви.
Они продолжали спускаться, и это заняло у них много времени.
Когда они оказались в узком коридоре, Вильда ощутила холодный ночной воздух и поняла, что они уже внизу.
Она сделала несколько шагов вперед и секундой позже увидела перед собой полуоткрытую дверь.
Только теперь она остановилась, ожидая маркиза, не рискуя идти дальше, чтобы не сделать какой-нибудь ошибки.
Поравнявшись с ней, он сказал шепотом:
– Потуши фонарь, открой дверь и иди за мной.
Когда Вильда потушила фонарь, они оказались в полной темноте, пока она не открыла дверь и маркиз осторожно не шагнул вперед.
Держа фонарь и кутаясь в простыню, она с трудом поспевала за ним, пока он не оказался в тени деревьев.
Потом он прошел еще немного вперед, и Вильда увидела закрытый экипаж.
Они были на свободе!
Маркиз спас их, они скрылись без всяких помех, и никто не мог догадаться, как им это удалось.
Когда маркиз положил Мирабеллу на сиденье кареты, она вскрикнула и проснулась.
– Где я? Что случилось? – сонным голосом спросила она.
Маркиз помог Вильде сесть в карету. Она обняла девочку, он сел рядом с ней и захлопнул дверцу. Карета тронулась.
– Где я? – снова спросила Мирабелла.
– Ты… ты в безопасности, дорогая, – сказала Вильда, не узнавая собственный голос.
Мирабелла положила голову ей на плечо и прижалась к ней.
– Я… я так устала, – пролепетала она.
– Я знаю, – отвечала Вильда. – Спи, теперь все хорошо.
Она повернулась к маркизу. Она видела его в слабом свете, проникавшем в окно. В небе были не только звезды, но, как она предполагала, и луна.
Ей было необязательно его видеть, она чувствовала его присутствие рядом, и у нее появилось непреодолимое желание опустить голову на плечо этому мужественному сильному человеку и заснуть, как Мирабелла, потому что она была так спокойна и счастлива.
Как будто прочитав ее мысли, он обнял ее, и она без дальнейших размышлений положила голову к нему на плечо.
– Как вы смогли? Как вы смогли спасти нас?
Ей казалось, что ее собственный голос доносится к ней откуда-то издалека и звучит неестественно слабым.
Она почувствовала, что он теснее привлек ее к себе, прежде чем ответить.
– Ты очень умело сообщила мне, где вы находитесь, в письме, где говорилось о выкупе.
– Вы поняли?
– Не сразу, – признался он. – Сначала я понять не мог, с чего это вы, с вашими чувствами по отношению к королю, нашли нужным упомянуть его. Я решил, что на это должна была быть особая причина. А потом обратил внимание на слово «высочайшее». И я понял, что ты даешь мне этим знать, где вы находитесь.
– Это была… просто замечательная догадка.
– На самом деле, нет. Дело здесь не в этом. Ты должна понимать, что я читаю твои мысли, и общение между нами отличается от того, как мы общаемся с другими людьми.
Так как в карете царил полумрак и она еще не совсем пришла в себя после случившегося, Вильда не стала с ним спорить и что-либо отрицать.
Она только знала, что после пережитого ада чувствовать его присутствие рядом с собой и сознавать, что они с Мирабеллой избежали страшной опасности, было райским блаженством.
Девочка крепко спала под боком у Вильды.
Вильда подняла взгляд на маркиза и увидела, что его губы были совсем близко. Когда он целовал ее, она была так счастлива, что все происходившее в тот момент не казалось ей чем-то дурным, даже напротив, вполне естественным.