34 
– Мне заплатить за кольцо? – осведомился он.
– Внеси аванс, – пошутила она в ответ.
Прошло уже две недели, и ни слова от нее. Джино старался сделать вид, что его это не трогает, но у него плохо получалось. С возрастом его способность принимать многое близко к сердцу не уменьшалась. Пусть ему семьдесят с чем-то; но он еще жив, хотя уже иногда то там, то здесь побаливает. Ему не свойственно жаловаться.
Джино прожил интересную жизнь. Еще какую! Полную приключений. И, черт бы все побрал, он ни о чем не жалеет. Он взял все, что можно, от каждой минуты, по максимуму. Теперь ему всего-то и хотелось жениться на Пейж и жить тихо и спокойно.
Накануне звонила Лаки. Вот уж точно его дочь. На любую авантюру готова. Как же много она взяла от него.
– Во что это я ввязалась? – пожаловалась она по телефону. – Я ничего не могу узнать. Мне надо действовать!
Они говорили довольно долго. Лаки рассказала ему об Олив, английской секретарше Микки Столли, Гарри-киномеханике и Амебе-Стоуне, как она прозвала Германа.
– Подружись с киномехаником, – посоветовал Джино. – Он знает куда больше, чем ты думаешь.
– А почему?
– Да потому что он всегда там, поняла? Сидит в своей темной каморке, где его никто не видит. А вот уж он видит всех, поверь мне.
– Может, ты и прав, – задумчиво ответила Лаки.
– Точно прав, малышка. Когда я встречался с этой кинозвездой, Марабеллой Блю, так она считала необходимым дружить с теми, кто внизу, и всегда была в курсе делтех, кто наверху. Capisce?
– Capisce.
Интересно, как там дела у Лаки во второй рабочий день? Может, слетать в Калифорнию и посмотреть самому? А не потому ли он рвется в Лос-Анджелес, что хочет добиться ответа от Пейж?
Как бы там ни было… не такая уж плохая мысль слетать на побережье. У него свой распорядок, но что-то он ему поднадоел. Иногда не мешает поставить все с ног на голову. Да и неплохо устроить Пейж сюрприз на ее собственной территории.
Потянувшись к телефону, Джино позвонил своему агенту и велел заказать билет. Он никогда не умел сидеть и ждать.
– Ну как, получилось?
– Что получилось?
Джой наклонился поближе.
– С Кристи получилось? Мисс Ноги-От-Плеч.
– Брось, Джой.
– Я серьезно, парень.
– Спустись на землю. Я поехал домой к жене.
– Лаки тут нет.
– Она прилетала на выходные.
– Да?
– Да.
– Много потерял.
– Чего это?
– Кристи – девка что надо.
Ленни обреченно вздохнул.
– Давай расставим все по местам. Мне не нужны никакие девки. Я женат, и меня это устраивает. Можешь ты это понять своими куриными мозгами?
Джой пожал плечами.
– Век живи, век учись, дураком помрешь.
Ленни удивленно покачал головой.
– Ты ведь и не представляешь себе, что значит быть с одной женщиной, так?
Джой нарочито содрогнулся.
– И не рассказывай, подумать страшно.
Они летели в самолете, принадлежавшем студии «Пантер», в Акапулько. Симпатичные стюардессы приносили выпивку, а Мариса Берч обслуживала своего дружка-режиссера Неда Магнуса. Злючка Фрипорт и Коротышка Роулингс с одобрением наблюдали. Вся троица пользовалась ее благорасположением.
– Кстати, о страшном – хочешь поиметь вон ту? – Пенни кивнул в сторону огромной Марисы. – Она своими cиськами и Шварценеггера раздавит.
– А что, это мысль, – заинтересовался Джой.
– Да вряд ли у тебя что получится. Она трахается за роль, а та роль, за которую она трахается, определенно не твоя, Ромео.
– Стоит ей увидеть, она захочет, – похвастался Джой. – Они все так. Джой-старший бьет без промаха.
Ленни вздохнул.
– Ты еще о чем-нибудь можешь разговаривать?
– Похоже, нет, – ответил Джой, беспечно пожав плечами.
В Акапулько журналисты ждали их не только в аэропорту, но и в гостинице. Ленни ненавидел прессу Он больше не получал удовольствия от своей известности, хотя когда-то ему это нравилось. Ему было противно улыбаться фотографам и рассыпаться в любезностях перед журналистами всякого сорта. В своем следующем контракте он позаботится, чтобы пункта о паблисити вообще не существовало.
Кому она нужна, вся эта слава? Иногда ему хотелось собрать все это дерьмо насчет звезды и засунуть куда положено. Ну, мерзко ему на съемках «Настоящего мужчины» – кому какое дело, черт побери. Это же всего-навсего кино.
Мариса Берч просто таяла от внимания. Она всю себя предоставила фотографам – глаза, зубы, волосы, сорокадюймовые силиконовые груди, слегка прикрытые тонким шелком, через который выпирали соски. Это был ее способ запомниться публике.
34 
