Мюриель позвали к телефону, а Лорна подошла к письменному столу и села писать письмо своему отцу. Ей так много хотелось ему рассказать. Вчера она отправила ему телеграмму, что они уехали из Корнуэла и переехали в Маунтлей-парк. Теперь она описывала сэра Дугласа, дом и людей, живущих здесь.
«Я еще не знаю, почему министр авиации прислал за Джимми, — писала она. — Он поехал в Лондон сегодня утром и обещал вернуться побыстрее или позвонить. Я переживаю, что его могут послать на восток. Когда я что-нибудь говорю, он отвечает: «Не переходи мне дорогу, пока я по ней иду». Я уверена, он прав, но не могу ничего поделать со своим беспокойством».
Лорна отложила ручку.
«Я не буду запечатывать письмо, — подумала она, — и закончу, когда Джимми вернется».
В этот момент в комнату вошла Мюриель.
— Как ты думаешь, кто это был? — спросила она.
— Джимми? — поспешно спросила Лорна.
Мюриель помотала головой:
— О нет, он попросил бы тебя. Это была Салли, она приедет сегодня вечером.
— Сегодня вечером! — повторила Лорна. — Зачем?
— Когда она раньше сюда приезжала, мама убеждала ее попросить генерала Гартсуайта — ты знаешь, она возит его, — чтобы он выступил с речью во время нашей Недели борьбы с войной; он приедет вечером, и Салли останется у нас.
Эта новость вызвала у Лорны целую гамму чувств. Она любила Салли, но всегда ощущала, что та ее затмевает. Впрочем, она ругала себя за такие мысли.
Кроме всего прочего, она теперь жена Джимми. Он принадлежал ей, и положение дел сильно отличается от того времени, когда Салли останавливалась в доме викария. И Лорна помнила, что она в большом долгу перед матерью Салли.
Благодаря великодушию тети Джулии она теперь носит отличную одежду; будет нехорошо, если она отплатит ей тем, что обидит Салли.
— Как чудесно. Я буду рада видеть Салли снова, — заставила она себя сказать, сознавая, что колебалась слишком долго.
— Мне было бы неудобно отказаться принять ее, правда? — тревожно спросила Мюриель.
— Конечно, она должна приехать, — сказала Лорна. — Что ты так забеспокоилась? Джимми будет рад видеть ее, а значит, и я.
Тем не менее в ее мыслях на весь день поселилось крошечное беспокойство. Оно не исчезло даже после приезда Джимми, который днем вернулся с новостью о своем новом назначении.
— Это очень здорово, — говорил он немного позже, меряя большими шагами террасу, где после ленча наслаждалась кофе вся семья. — Я буду командовать новой эскадрильей. Она укомплектована американскими самолетами самой последней модели. Вот подождите, когда мы поднимемся в небо, фрицы крепко задумаются, я вам обещаю!
Джимми принимал поздравления и отвечал на вопросы.
— Да, — продолжал он, — я направлен на новый аэродром, и — задержите дыхание — это только в десяти милях отсюда! Вот удача, да? Лорна сможет жить здесь, и я всегда смогу урвать время для поездки к вам, когда будет возможность. Вы ведь приютите Лорну, правда, мама?
— Конечно, — ответила леди Брайт. — Но если ты собираешься здесь жить, вам будет удобнее в западном крыле, там у вас будет собственная гостиная. Ты видела ее, Мюриель?
— Да, мама.
Лорна сидела молча. С ней, конечно, не советовались, а услышанная новость привела ее в смятение. Она надеялась, что они найдут коттедж или маленький домик неподалеку от аэродрома Джимми; она хотела быть с ним вдвоем, свить ему настоящее гнездышко. Она уже представляла, как будет готовить ему вкусную еду и прибирать дом.
Когда она позже, наедине, обсуждала эту тему с Джимми, он посмотрел на нее с удивлением:
— Но, боже мой, Лорна, не понимаю, почему ты хочешь жить в коттедже! Совершенно невозможно найти приличный домик возле этих аэродромов, особенно в районе Лондона. Тебе здесь будет хорошо и приятно, а когда у меня будут короткие выходные, мне захочется провести их в роскоши! Кроме всего прочего, я люблю это место. И вообще, в один прекрасный день все это будет моим.
— Все это? — У Лорны в голове с трудом укладывалась мысль о том, что она станет хозяйкой такого великолепия.
— Конечно, глупенькая! — сказал он, смеясь над ее вытянувшимся лицом. — Ты можешь начать привыкать к этой мысли уже сейчас. Ты должна поддерживать свое положение.
— Ох, Джимми, я надеюсь, что не подведу тебя. — Она внезапно почувствовала страх и собственную незначительность.
Джимми поцеловал ее в макушку: