Особенно,... 
41 
— Я знаю, ты хотела ребенка. Знаю, какой трагедией стало для тебя известие о том, что ты бесплодна. Но я действительно не готов был иметь детей. Я бы никогда не решился на это с тобой. И ты это знаешь.
Его слова причиняли боль. Не только потому, что говорили о его отношении к ней, а потому, что ее ребенок стал нежеланным осложнением для собственного отца. По своей воле Элиза ни за что не выбрала бы ему в отцы подобного человека.
— Мать-природа решила иначе, — сказала она. — Можешь мне поверить, я не стала бы сознательно заводить ребенка таким способом.
— Это больше не просто твое или мое дело. — Джейк показал на ее живот. Это касается другого человека, который только начинает свою жизнь. И я за него отвечаю. Этот ребенок заслуживает лучшей жизни, чем можешь дать ему ты.
Что это было, если не прямое оскорбление, нанесенное ей высокомерным миллиардером?
Элиза с трудом заставила себя говорить спокойно и разумно:
— Джейк, может, я не так богата, как ты, но я в состоянии дать своему ребенку более чем достойную жизнь. Так что большое спасибо. Я далеко не нищая.
— Элиза, не надо себя обманывать. Ты не сможешь дать ему ничего даже похожего на то, что смогу дать я.
На лбу Элизы выступила испарина, ей пришлось переплести пальцы, чтобы они перестали дрожать. И не только оттого, что она по-прежнему чувствовала слабость. У нее вдруг возникло ужасное предчувствие, что ей придется биться с ним за собственного ребенка.
Как быстро их отношения обернулись противостоянием… Всего несколько минут назад Джейк сделал ей предложение. Элиза не могла удержаться, чтобы не подумать о том, насколько все было бы иначе, если бы они были едины в понимании ситуации. Она — мать, он — невольный донор спермы, который хотел получить больше, чем имел право.
— У ребенка будет все, что нужно, — отрезала она.
Джейк был так богат. Он мог купить все, что угодно. Что она сможет сделать, если он захочет отобрать у нее ребенка?
— Кроме имени его отца, — возразил он. — Я хочу сделать моего ребенка законнорожденным.
Элиза опешила. Она ждала, что он станет говорить о частных школах, домах, путешествиях, обо всем, что касается материальных благ. Но не о той неосязаемой вещи, которую она действительно не могла дать.
— Так, значит, все из-за этого? — спросила она. — Из-за этого патриархального атрибута?
Джейк издал короткий резкий смешок, которого она никогда не слышала у него прежде.
— Ребенком я прошел через ад из-за того, что был незаконнорожденным. Жизнь мальчика без отца далеко не сахар. — Его губы сжались в прямую линию.
— Джейк, с тех пор прошло тридцать лет. — Элиза старалась говорить как можно мягче. Очевидно, эту тему он воспринимал очень болезненно. — С тех пор нравы изменились.
— Изменились? Неужели? Я сомневаюсь… Я прошел этот путь и испытал не только насмешки со стороны детей, но и презрительное отношение взрослых к моей матери. День отца стал для меня худшим днем в году. Ребята рисовали открытки и делали подарки для своих папочек… А я нет. Я не допущу, чтобы моему сыну пришлось пройти тот путь, который прошел я.
— Неужели тогда это было таким страшным клеймом? — спросила она.
— А ты не знала? Ты же родилась в полной семье. С отцом, который дал тебе свою фамилию. Свою защиту.
Одним из первых ее воспоминаний были большие руки отца, осторожно поднимавшие ее вверх, чтобы в первый раз посадить на лошадь. Как он гордился ее бесстрашием! И что бы ни произошло потом, это навсегда осталось с ней. В дальних уголках ее памяти хранились и другие сцены с отцом и их любимыми лошадьми.
Лицо Джейка исказила такая мрачная гримаса, что оно стало почти отталкивающим.
— Каждый раз, когда мою мать обзывали, я бросался на обидчиков с кулаками. Когда я впервые пришел домой с разбитым носом, мама заплакала. Но вскоре ее слезы иссякли. А потом настал день, когда я стал достаточно большим, чтобы самому разбивать чужие носы.
Элиза вздрогнула от агрессии, исходившей от него, и вместе с тем сердце сжалось от жалости к тому маленькому мальчику.
Зеленые глаза Джейка затуманились печалью.
— И я не хочу, чтобы это выпало на долю моего ребенка.
— А почему ты остался без отца?
— Потому что он был эгоистичной свиньей, отказавшейся меня признавать. Устраивает тебя такой ответ?
Элизу поразила горечь в его голосе. Она представила себе красивого маленького мальчика со светлыми волосами и зелеными глазами, вынужденного терпеть гораздо более сильную боль, чем от разбитого носа. Ей захотелось успокоить его, но она не знала, что можно сказать, чем утешить эту глубоко засевшую боль. В то же время она понимала, что должна сдерживать свои чувства к Джейку. В этой игре она должна быть начеку на случай, если Джейк поведет себя жестко.
41 
