27 
Мелким шрифтом? Ох, вроде бы нет. В тот момент она была занята размышлениями о его сексуальной улыбке.
— Я быстро принимаю решения, — покачала головой Кариcса. — Знаю, что мне нравится, и выбираю без сомнений.
— О, так значит, вы уже ели личинки насекомых?
— Ч-что?
Должно быть, он шутит? Личинки? Она ела ЛИЧИНКИ? Боже!
Ухмылка пропала, но по изгибу его рта девушка догадалась, что он еле сдерживает смех.
— И у них действительно вкус, как у цыпленка? — продолжал подначивать Бруди.
— И кто же вам это сказал, мистер Знаток пищи туземцев? — При мысли о личинках желудок приготовился бунтовать. Но она без слов приказала себе не быть такой дурой. Ее блюдо было превосходно! Она не сомневалась, что ест курицу...
— Я прочел напечатанное мелким шрифтом. — Он расхохотался. Кариcса секунды две старалась сохранить сердитый вид, но потом присоединилась к нему.
— Ладно. — Девушка подняла руку. — Вы получили свою порцию веселья. Почему бы вам не закончить этот стейк из кенгуру, пока он не выпрыгнул из вашей тарелки? А я сосредоточусь на десерте. Наверное, в этом случае я не допущу ошибки?
Бруди продолжал смеяться, хотя и пытался подавить смех. Потом взял вилку и нож и стал резать мясо.
— На этот раз я буду читать написанное мелким шрифтом, — добавила Кариcса.
Она прочла специальные предложения и решила, что суфле из куандонга будет превосходно.
— Хорошая идея. — Бруди закончил есть, сделал пару глотков вина и теперь не сводил глаз с Кариссы. — Знаете, мы уже несколько месяцев соседи, а мне о вас ничего не известно.
Она решила отвечать намеренно беззаботно, не желая портить вечер слишком тяжелыми воспоминаниями.
— Что же вам рассказать? Я городская девушка, выросла в Сиднее. Когда мне исполнилось девятнадцать, приемные родители умерли. Годом позже Кристен, Тани и я соединились. Я переехала сюда, чтобы быть ближе к Тани.
— А Кристен?
— Она в трио Льюисов птица самого высокого полета. У нее квартира в шикарном районе, в Аркадия-Тауэре, в Сиднее. Хотя она большую часть времени проводит в путешествиях по всему земному шару.
— Замечательно.
Кариcса кивнула. Она очень гордилась своей преуспевающей сестрой.
— Да, она замечательная.
— Должно быть, это семейная черта, — проговорил Бруди, глядя на нее тающими шоколадными глазами.
— Спасибо. На Пасху вы видели Тани. Она иллюстратор детских книг.
— Похоже, вы все трое талантливы. Что привело вас к решению открыть ярмарочную лавку для детей?
— С тех пор как себя помню, мне нравилось делать кукол. Это помогало справляться с мрачной реальностью. И потом, когда получила диплом по маркетингу в университете, я использовала деньги, которые наши НАСТОЯЩИЕ родители оставили нам, и купила лавку.
— Вы пережили тяжелое время в приемной семье?
— Это страшное преуменьшение. — Горечь переполняла ее. Как всегда при мысли о Роне и Бетти Лавелл. — Давайте не будем об этом говорить. Лучше расскажите мне историю Бруди Эллиота.
Взор его потух.
— Что вы хотите знать?
Можно ли заставить его говорить о Джеки? Сделав укрепляющий глоток вина, она шагнула в опасную зону:
— Расскажите о вашей жене.
— Это легко. Я убил ее.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Бруди наблюдал, как от шока расширились выразительные глаза Кариссы. Она подалась вперед, словно подталкивая его продолжать.
— Джеки погибла, столкнувшись с машиной подонка, ехавшего с большим превышением скорости.
— Но в этом нет вашей вины!
— Ошибаетесь! Всего за несколько месяцев до аварии, я задержал парня, который меньше чем через полгода убил ее. И знаете, что я сделал? Отпустил этого подонка! Даже не устроил ему головомойку. Я сделал ему устное предупреждение, которое подействовало на юного панка точно шлепок по руке. И вы хотите знать, почему?
Кариcса молча смотрела на него. Красивое лицо выражало жалость.
— Продолжайте, — мягко проговорила она. Пальцы разглаживали салфетку, лежавшую перед ней.
— Это ничтожество напомнило мне, каким я был в его возрасте. Десять лет назад я был таким же дерзким, нахальным, королем мира. Полностью непобедимым. Особенно за рулем своего «форда». И вместо того, чтобы посадить, я его отпустил. — Бруди пожал плечами и отвел взгляд. Ему не хотелось видеть, как в ее глазах жалость сменится отвращением. Фактически в тот вечер он подписал жене смертный приговор. И оставил Молли без матери...
27 
