Особенно,... 
33 
Я ЛЮБЛЮ ЕГО.
Тани не пришлось договаривать. Кариcса провела без сна две последние ночи, ворочалась и взбивала подушку, пытаясь оценить свои чувства. Она знала ответы, но намеренно не задавала трудных вопросов.
ДОСТАТОЧНО ЛИ ТЫ ЛЮБИШЬ МОЛЛИ, ЧТОБЫ БЫТЬ ЕЕ МАМОЙ?
ДА
ТЫ ХОЧЕШЬ БЫТЬ ЧАСТЬЮ ИХ СЕМЬИ?
ДА.
ТЫ ЛЮБИШЬ БРУДИ?..
На этом каждый раз Кариcса запиналась и начинала все по новой. Она не хотела двигаться вперед. Не хотела открываться для возможной обиды.
Бруди не любит ее. Он любит другую женщину. Она никогда не сможет соревноваться с ней. Так зачем же подставляться под такое переживание?
И вдруг этим утром, когда рассвет проникал сквозь тонкую паутину ее занавесок, у нее наступил момент просветления.
Она поступала так же, как и он. Она тоже боялась рискнуть и жить полной жизнью, открыться навстречу возможной любви... и возможной боли в сердце.
И в этот момент, когда солнечный свет наполнил комнату золотым сиянием, Кариcса узнала ответ на последний вопрос.
Да. Да, да, да! Она любит Бруди.
Но, что ей теперь делать с этим знанием?
— Может означать только одно, да? — Обхватив колени и прижав их к груди, Кариcса уставилась на сестру. — Что же это за «одно», о котором ты так нечленораздельно лопочешь?
— Наступила пора пускать в ход тяжелую артиллерию.
— Это еще что?
— Солнце, серфинг и песок.
— Что?!
— Вам нужно убежать вдвоем. Куда-нибудь подальше отсюда. Где вы сможете по-настоящему расслабиться, поговорить, избавиться от напряжения. И конечно, поплавать, посидеть в кафе, дать отрасти волосам...
— Ты свихнулась? Он никогда на это не согласится! — А она никогда не сможет предложить ему это.
Тани пожала плечами, вытянула руки и стала изучать свой французский маникюр.
— Прекрасно. Тогда иди своим путем. Но серьезно, сестра, тебе надо что-то сделать. Иначе вы годами будете топтаться на одном месте. Скучно.
И что в этом плохого?
Скучно — это хорошо. Скучно — это безопасно. Но вдруг Кариcса поняла, что больше не хочет играть в безопасность.
Чувствуя себя дурой, Кариcса то и дело выглядывала в витринное окно лавки. Хоть бы Бруди поспешил и поскорей явился, а то погаснут последние искры отваги, которые еще теплились в ее душе.
Она целую неделю обдумывала предложение Тани. Долгую неделю, во время которой лишь мельком видела Молли. Еще реже, чем Бруди. Он выходил из машины и быстро исчезал в доме. Он что, думает, будто она устраивает ему засаду?
А сейчас? Что это, если не засада?
Приказав своей совести заткнуться, девушка заперла кассу и перевернула табличку на двери на «закрыто». В этом не было никакой засады. Просто ей необходимо увидеть Бруди и рассказать о своем предложении.
Если она в этот раз не наберется храбрости, то потом всю жизнь будет задаваться вопросом «а что, если бы?». А она этого не хочет. Ребенком она потратила много лет жизни, размышляя: «Что было бы, если бы родители остались живы?», «Что было бы, если бы ее никогда не отделяли от сестер?», «Что, если бы Лавеллы не удочерили ее?». Бессмысленные вопросы. И она научилась делать, что нужно, не тормоша прошлое и не мечтая изменить его.
Хорошо, если бы ей удалось вложить немного мудрости в Бруди...
Резкий стук в дверь прервал ее мечты. Кариcса улыбнулась, щелкнула замком и впустила его.
— Ваш звонок звучал точно сигнал бедствия. — Бруди обвел лавку взглядом, словно ожидал увидеть бурный водяной поток или рухнувший потолок. — Я приехал так быстро, как смог. Инструменты у меня в машине. Так что надо починить? — Ему удалось натянуто улыбнуться, и он вошел вслед за девушкой в лавку.
— Нас.
Кариcса решила нырнуть сразу, а не искать подходящей зацепки. Они и так потратили напрасно слишком много времени.
— Нас? — Бруди стоял с открытым ртом. Если бы положение не было столь серьезным, она бы расхохоталась.
— Позвольте мне сообразить. По вашему мнению, НАС не существует?
Озабоченное выражение все яснее светилось в его глазах. Он оглядывал комнату, будто искал дверь для срочного бегства.
— Мы друзья, Кариcса.
— Хорошо. В таком случае, что вы скажете о недельке в Сиднее? Знаете, мы можем там ничего не делать. Только ходить в кино или на пляж. Просто развлекаться. — Слова падали, будто в пустоту. Интересно, для него они звучат таким же безумием, как и для нее?
33 
