Особенно,... 
87 
— Но гостиной мы почти не пользовались, — сказал Эндрю.
— Дело не в гостиной, Эндрю.
— Понимаю, бабушка.
Вот таким было положение дел с осени шестьдесят четвертого. Эндрю периодически приезжал из Кембриджа.
Джил усердно училась, почувствовав ответственность за свою судьбу. Сильвия занималась так много, что Юлия плакала и говорила, что девочка доведет себя до истощения. Колин иногда был дома, но чаще где-то путешествовал. Фрэнсис работала у себя в комнате или в «Космо», все чаще получая (при содействии Руперта Боланда) интересные и выгодные задания. Филлида обреталась в нижнем этаже, вела себя хорошо, не мучила Сильвию, которая на всякий случай все же держалась подальше от матери.
В шестьдесят пятом году Джил помирилась с родителями и поступила в Лондонскую школу экономики, «чтобы быть со своими друзьями». Она сказала, что никогда не забудет, как доброта Ленноксов спасла ей жизнь.
— Без вас я бы пропала.
Впоследствии о Джил доходили сведения, что она погрузилась в гущу новой волны в политике; ее часто видели с Джонни и его товарищами.
Так и прошло четыре года. Наступило лето 1968 года.
Была суббота. Ни Эндрю, ни Сильвия никуда не поехали на каникулы — они занимались. Колин приехал домой и объявил, что собирается писать роман. Юлия сказала (в его отсутствие, но ему передали ее слова):
— Конечно! Любимое занятие всех неудачников!
Таким образом, первое необходимое условие для начинающих писателей — скептицизм со стороны родных и близких — было выполнено. Фрэнсис, однако, старалась держать свое мнение при себе, а Эндрю отшучивался.
Позвонил Джонни — сообщить, что заглянет.
— Готовить нам ничего не нужно, мы будем не голодны.
От такой наглости у Фрэнсис подскочило давление, однако, пока оно приходило в норму, она догадалась, что на самом деле Джонни просто хотел подольститься. Ее заинтриговало это «мы». Он не мог иметь в виду Стеллу, потому что та была в Штатах. Она уехала, чтобы присоединиться к великой битве против последнего оплота дискриминации чернокожего населения на Юге, и прославилась храбростью и организаторскими способностями. Когда срок действия ее визы подошел к концу, американские власти не горели желанием продлевать ее, и поэтому Стелле пришлось срочно выйти замуж за американца. Она позвонила Джонни сказать, что сделала это только из соображений необходимости и что он должен понять: таков ее революционный долг. А как только битва будет выиграна, она вернется. Но потом через Атлантику потекли слухи о том, что этот брак «из соображений необходимости» складывается куда удачнее, чем союз Стеллы с Джонни. По правде говоря, их собственный брак обернулся настоящей катастрофой. Будучи гораздо младше Джонни, Стелла поначалу преклонялась перед ним, но скоро прозрела. И у нее было предостаточно времени на размышления, так как она часто оставалась одна, пока Джонни ораторствовал на митингах или уезжал с делегациями в братские страны.
Джонни и сам бы с удовольствием влился в большую американскую битву, он стремился в Америку как ребенок на праздник, куда его не пригласили. Однако ему отказывали в визе. Джонни давал окружающим понять, что причиной тому его участие в гражданской войне в Испании. Но вскоре закипела и Франция, и он появлялся на всех фронтах, которые упоминались в новостях. И все же события шестьдесят восьмого стали для него холодным душем. Повсюду уже появились новые герои, и их библии тоже были новыми. Джонни пришлось много читать. Он оказался не единственным из «старой гвардии», кто вынужден был освежить в памяти содержание «Манифеста Коммунистической партии». «Да, вот это настоящий революционный труд», — бормотал он, перелистывая страницы.
Во Франции каждого героя сопровождала группа девушек, которые служили ему и спали с ним — все вместе, благодаря новому кирпичику в революционной платформе — сексуальной свободе. При Джонни не состояло ни одной девушки, и дело было не только в том, что он англичанин, но и в его возрасте: он считался стариком. Сотни тысяч активистов, которые принимали участие в уличных сражениях, стычках с полицией, бросании камней, строительстве баррикад, в сексуальных развлечениях, позднее воспринимали 1968 год как блестящую вершину достижений их молодости, но только не Джонни. Он предпочитал вообще не вспоминать о нем.
Видя, что Стелла не собирается к нему возвращаться, Джонни поселился в квартире, которую освободила Филлида, и устроил там нечто вроде коммуны. Там жили революционеры со всего света, молодые мужчины, уклоняющиеся от войны во Вьетнаме, многочисленные гости из Южной Америки. Все африканские политики тоже останавливались у Джонни.
87 
