Особенно,... 
47 
— Вы пили шампанское? — непринужденно спросил Энтони, заметив пустую бутылку. — Наверное, что-то отмечали?
И он с видом заговорщика подмигнул Джинни. Энтони, по-видимому, все еще считал, что Джинни охотится за богатым женихом и старается заманить Гилберта в свои сети.
— Мы отмечали помолвку Кэтрин и Эла, — холодно сказала она.
— Поня-я-ятно, — с многозначительной улыбкой протянул Энтони.
Джинни смотрела на него с нарастающей тревогой. Почему он не уходит? Энтони уже добился своего — осложнил ее и без того непростые отношения с Гилбертом — чего еще он хочет? Неужели ему мало этого?
— Теперь мы все одна большая дружная семья, — продолжал Энтони.
— Да, мы с Джинни скоро станем родственниками, — ледяным тоном промолвил Гилберт. — А что касается тебя, то на твоем месте я не был бы столь самоуверен.
— У меня складывается впечатление, что ты не очень-то жалуешь меня, — заметил Энтони обиженно.
Однако вопреки ожиданиям Энтони его оскорбленный вид не тронул ни Джинни, ни Гилберта.
Нервы Джинни были напряжены до предела. Сейчас ей хотелось только одного — чтобы оба ее гостя немедленно ушли и оставили ее наконец в покое. Сложившаяся ситуация пугала ее. Джинни не знала, что в следующее мгновение сделает или скажет Энтони и как на это отреагирует разъяренный и из последних сил сдерживающийся Гилберт.
Мужчины стояли посреди кухни лицом к лицу, как гладиаторы на арене цирка.
— Мне никогда не нравились парни, способные ударить женщину, — процедил сквозь зубы Гилберт, сжимая кулаки.
— Ударить женщину? — с недоумением переспросил Энтони. На этот раз он даже немного растерялся. — Джинни, что ты наговорила обо мне Гилберту?
— Она мне ничего не рассказывала, потому что в этом не было никакой необходимости, — сказал Гилберт. — Я видел синяки, оставшиеся на ее руке после встречи с тобой в ресторане и в доме Рейли. В следующий раз ты будешь иметь дело со мной, запомни это, Рочестер!
И он впился ненавидящим взглядом в Энтони. Джинни чувствовала, что ситуация выходит из-под контроля. Еще немного, и мужчины набросятся друг на друга с кулаками. Надо было что-то делать. И Джинни решительно встала между ними.
— Ты сказал все, что хотел, Энтони, и можешь уходить! — заявила она.
Энтони еще несколько мгновений с вызовом смотрел на Гилберта, затем пожал плечами и примирительно сказал:
— Нам нельзя ссориться, ведь мы будущие родственники! Увидимся в сочельник.
Он повернулся и направился к двери.
— Не думай, что я буду рад новой встрече с тобой! — крикнул ему вслед Гилберт.
Энтони застыл на месте и, обернувшись, окинул Гилберта насмешливым взглядом.
— Мы с Дороти назначили свадьбу на последнюю субботу января, — сообщил он.
— За это время может многое измениться.
Энтони улыбнулся.
— Возможно, вы с Джинни решите последовать нашему примеру и мы устроим двойную свадьбу? Пока!
И Энтони ушел. Его слова повергли Джинни в смятение. Если до прихода Энтони она робела и смущалась в присутствии Гилберта, то теперь была готова провалиться сквозь землю.
— Не могу понять, что ты и Дороти нашли в этом омерзительном типе! — с недоумением и досадой воскликнул Гилберт.
Джинни промолчала. Да и что она могла сказать? Энтони вызывал у нее, как и у Гилберта, отвращение. Но по выражению лица Гилберта она понимала, что он не поверит ей. Он думает, что Джинни все еще любит Энтони.
— Думаю, мне тоже пора домой, — сказал Гилберт. — Хочешь, я заеду за тобой в сочельник?
Комок подступил к горлу Джинни. Она чувствовала, что сейчас расплачется на глазах у Гилберта. Когда же он наконец уйдет и оставит ее в покое? Ей надо побыть одной и прийти в себя.
— Спасибо, — сказала она, едва сдерживая слезы, — я приеду вместе с Кэтрин.
Гилберт бросил внимательный взгляд на Джинни, которая, потупив взор, рассматривала выложенный плиткой пол кухни.
— Хорошо. Спасибо за обед.
Не в силах больше сдерживаться, Джинни расплакалась. Слезы неудержимым потоком хлынули по ее лицу, из груди вырывались рыдания.
Гилберт, который уже собрался уходить, бросился к ней и попытался ее утешить.
— Перестань, он не стоит твоих слез!
Подняв ее голову за подбородок, он нежно взглянул на Джинни, но она продолжала безутешно плакать. Гилберт неправильно истолковал ее слезы, и это огорчало ее. Однако Джинни не могла раскрыть ему душу и сказать правду. Ей казалось унизительным признаться Гилберту в неразделенной любви.
47 
