35 
— Мы сближаемся, и в этом все дело, не так ли? — тихо спросил он.
Кей глубоко вздохнула.
— Да, — храбро призналась она, — некоторым образом. В наш… наш договор не входило, что ты познакомишься с моей семьей. И я благодарна, правда, благодарна, — поспешно сказала она, — за все, что ты сделал для нас, но…
Ей не удалось продолжить свою речь, горячие жадные губы властно завладели ее ртом. Она прижалась к нему со страстью отчаяния. Она хочет Митчелла, он нужен ей, и если этому суждено закончиться скоро, пусть так, но разве не может она провести эту единственную ночь в его объятиях?
Головокружительная легкость охватила тело Кей. Она едва сознавала, что Митчелл подхватил ее на руки и положил на кровать. Его руки и губы скользили по ее телу, вызывая такое мучительное желание, что она почувствовала, что умрет, если оно не будет удовлетворено.
— Ты так красива, Кей! Красивее, чем можешь понять, дорогая моя!
Он покрывал ей поцелуями глаза, щеки, губы, шею, упиваясь свежестью нежной кожи и сладостной тяжестью грудей. Неуправляемое желание, как воронка, затягивало Кей глубже и глубже, ей был нужен только Митчелл, чтобы утолить боль, пожирающую ее изнутри.
Она не почувствовала, как он расстегивает ей блузку. Почему она не знала, что можно испытывать такие ощущения, что безрадостная половая жизнь, которой она жила с Перри, не была полноценным сексом?
Митчелл нежно поглаживал шелковистую кожу ее живота, и когда она, скользя пальцами по мускулистой груди, прижала его к себе, у него вырвался тихий стон. Кей почувствовала жесткое биение его желания, вызвавшее у нее такое острое возбуждение, что она не узнала себя.
Открыв затуманенные глаза, она увидела, что Митчелл склонился над ней. Смуглое лицо горело страстью. Не осталось следа от холодного, сдержанного предпринимателя или язвительного и колкого богатого повесы. Он хочет обладать ею, очень хочет. Кей протянула непослушные пальцы к его поясу и, когда он схватил ее за руки, не давая расстегнуть ремень, испытала страшное потрясение.
— Нет, Кей.
— Нет? — едва слышно прошептала она.
Митчелл застонал, и этот звук, казалось, вырвался у него из души.
— Не смотри так, — хриплым голосом взмолился он. — Неужели ты думаешь, я не хочу этого? Черт! Я схожу с ума каждый раз, когда мы вместе, но я не хочу, чтобы это произошло так. Тот мужлан, за которого ты вышла замуж! Мне стоило лишь однажды прикоснуться к тебе, чтобы понять: он не смог разбудить в тебе женщину. Ты реагировала, как девственница — колеблющаяся, ошеломленная собственными ощущениями…
— Митчелл, у меня двое детей. — Кей побледнела, затем лицо ей залила яркая краска. Она резко поднялась в постели. Никогда в жизни ей не приходилось испытывать подобного унижения. — Я не девственница.
— В физическом смысле, — Митчелл смотрел, как она непослушными пальцами торопливо нащупывает пуговицы на блузке. — Кей, когда мы будем заниматься любовью — а мы обязательно будем, — это явится решением твоего разума, а не тела. Ты будешь точно знать, что делаешь.
— Как цивилизованно! — Она попыталась ответить ему насмешкой, но попытка не удалась.
— Пусть так, — холодно и сдержанно согласился Митчелл. — Но у тебя не будет сожалений из-за того, что тебя захватили эмоции, или любопытство, или что-нибудь еще. Это будет твой первый раз — во всем, что важно. Так будет, — добавил он, когда Кей снова запротестовала, — и ты примешь сознательное решение. Как взрослая женщина, ты позволишь мне любить тебя.
Последние слова заставили ее поднять на Митчелла глаза. Так он говорит о сексе или о любви?..
— А если я не приму такого решения? — коротко спросила она.
— Примешь, — уверенно ответил он, и в этот момент она почувствовала, что ненавидит его. — Ты придешь ко мне по своей воле, и я превращу тебя в женщину, которой ты должна быть. Это судьба, рок.
— Это фантазии. — Кей удивлялась, откуда у нее берутся силы возражать ему: можно подумать, будто ее сердце не истекает кровью.
— Все еще споришь, — мягко заметил Митчелл.
Его взгляд остановился на ее волосах, и обманчивое спокойствие покинуло Кей. Ее терпение лопнуло.
— Не смей говорить о моих волосах, или, помоги мне бог, я поколочу тебя! И не окажешь ли мне любезность, удалившись из моей комнаты? Когда я была ребенком, мне говорили, что, если в чьем-либо доме находится гость, это не дает права хозяину мучить его своими посещениями.
35 
