Особенно,... 
33 
Она поняла, что преподнесла ему себя на блюдечке, а он отказал ей.
– Что я возьму тебя при первой же возможности? – Голос Мэта вдруг утратил присущее ему спокойствие. – Тебя привели сюда дружеские чувства, не так ли? – (Джорджи едва кивнула. Это все, что она способна была сейчас сделать. Его большое стройное тело было рядом с ней. Его запах и вкус кружили ей голову.) – И эти же дружеские чувства заставили тебя уступить мне, – уже спокойно продолжал Мэт. – Я признателен тебе, но когда мы по—настоящему займемся любовью, это произойдет только по одной—единственной причине. Ты хочешь меня так же, как я хочу тебя. Это желание живет в твоем сердце. Вовсе не жалость и не сострадание, и не этот романтический вечер, не ароматы цветов и не разлитое в воздухе ощущение любви.
Уж не сошел ли он с ума? Он ведь знает, как сильно она хочет его. И жалость здесь ни при чем. Ее влечет к нему земное человеческое чувство. Она любит его.
Джорджи хотела сказать Мэту, что он неправ, но неожиданно поняла: это не он, а она сама сошла с ума! Как она могла забыть о том, что, пресытившись, он хладнокровно бросит ее. Зачем же играть с огнем?
– Пошли. – Мэт поднялся с земли так же грациозно, как он делал все в своей жизни, и протянул Джорджи руку. – Мы вернемся в дом и выпьем коктейли, потом поужинаем, а после ужина пойдем смотреть на королеву ночного небосклона – луну. Хорошо?
Джорджи взяла Мэта за руку и неуклюже встала. Он говорил ей, что не верит в вечную любовь. Ему тридцать шесть. Он уже зрелый мужчина и прекрасно знает, что ему нужно. Но что заставляет его так вести себя? Должна же быть какая—то причина? Так не бывает, чтобы человек проснулся однажды утром и стал вдруг неисправимым циником. Могла ли она сама после разрыва с Гленом пойти по тому же пути? Могла бы она сама ожесточиться, если бы не встретила Мэта? Но она встретила его и уже никогда не сможет ответить на этот вопрос.
Расправив смятую одежду, Джорджи застегнула крошечные перламутровые пуговицы на своем топе. Щеки у нее горели.
Мэт, напротив, был спокоен и собран. Бывали ситуации, когда Джорджи ненавидела его так же сильно, как и любила. Сейчас наступил как раз такой момент.
Мэт взял ее под руку, и они медленно пошли к дому. Все вокруг благоухало, и каждая птичка в саду пела о любви, или, по крайней мере, Джорджи так казалось. Мэт мило беседовал с ней. Он рассказал ей в подробностях, что произошло сегодня в больнице, все время повторяя, что его мать бодра и весела. Это было великолепно, фантастично, но Джорджи не могла понять, как он может думать о чем—то другом, кроме того, что произошло между ними только что. Значит, для него это было просто сексуальное приключение, желание, которое нужно было удовлетворить.
«Ты ешь, когда голоден, пьешь, когда испытываешь жажду, ложишься в постель с женщиной, когда хочешь удовлетворить свою сексуальную потребность» – такова жизненная философия Мэта.
Они вернулись в дом через распахнутые стеклянные двери величественной гостиной. Мэт всегда покидал дом так, а Джорджи сегодня предпочла пройти через менее помпезный выход на кухне. Потолки в гостиной были почти такие же высокие, как в церкви. Мэт все так же держал Джорджи под руку. Через гостиную они направились в зал.
– Ты часто пользуешься этой гостиной? – спросила Джорджи слабым голосом.
Изысканная обстановка, старинная мебель и множество бесценных предметов антиквариата действовали на нее подавляюще.
– По праздникам и великим дням. Вы, англичане, кажется, так говорите в таких случаях?
В голосе Мэта послышалась насмешливая нотка. Это обидело Джорджи.
– Ты тоже англичанин, – возмущенно сказала она.
– Наполовину, – поправил ее Мэт, – а это не одно и то же.
Джорджи оступилась, хотя ничто, кроме ее собственных грешных мыслей, не мешало ей идти.
Мэт взглянул на часы.
– У нас еще масса времени. Я могу показать тебе свои апартаменты. – Губы его снова искривила насмешка. – Надеюсь, ты понимаешь, какая честь тебе оказана? Без моего приглашения туда не может войти никто. Это святая святых моего дома.
Джорджи не ответила на его улыбку.
– Неужели? – глядя ему прямо в глаза, тихо сказала она.
Насмешливое выражение исчезло с его лица.
– Да, – подтвердил Мэт, – Я серьезно отношусь к выбору гостей. Я ценю свое уединение.
Джорджи никогда не сомневалась в этом. Она прошла с ним по залу. Мэт открыл тяжелую деревянную дверь, которая вела в отдельное крыло дома, где находились его комнаты. Жестом Мэт пригласил Джорджи войти. За дверью был еще один небольшой зал с красивой витой лестницей из кованого чугуна.
33 
