Особенно,... 
118 
— Что? Ну да, согласилась.
— Так вы не знали, что он решил провести сегодня в вашу честь марш перед зданием суда?
Я останавливаюсь посреди толпы.
— Что за шутки? Кеннеди, я не разговаривала с Уоллесом!
— Ваша сестра стояла рядом с ним.
Что ж, загадка решена.
— Адиса поступает так, как хочет.
— Вы не можете ее контролировать?
— Я пыталась сорок четыре года, но до сих пор не получалось.
— Попытайтесь еще, — говорит мне Кеннеди.
Вот почему я села на автобус и поехала к сестре, а не отправилась прямиком домой. Когда Донте впускает меня, Адиса сидит на диване и играет на телефоне в «Кэнди краш», хотя уже почти время обедать.
— Кто к нам пожаловал… — говорит она. — Ты где пропадала?
— У меня после Нового года дурдом. Разрываюсь между работой и подготовкой к суду, минутки свободной нет.
— А я заходила к тебе на днях. Эдисон говорил?
Я сбрасываю ее ноги с дивана, освобождая место для себя.
— Заходила сказать, что теперь твой лучший друг — Уоллес Мерси?
Глаза Адисы загораются.
— Видела меня сегодня в новостях? Там только мой локоть мелькнул и кусок шеи, но все равно меня можно было узнать по пальто. Я надела с леопардовым воротником…
— Я хочу, чтобы ты прекратила это, — говорю я. — Мне не нужен Уоллес Мерси.
— Это белая адвокатша тебе так сказала?
— Адиса, — вздыхаю я, — я никогда не хотела, чтобы моим именем кто-то пользовался.
— Ты даже не дала преподобному Мерси шанса. Ты хоть представляешь себе, сколько наших людей пережило такое же? Сколько раз им говорили «нет» из-за цвета их кожи? Это нечто большее, чем просто твоя история, и если то, что случилось с тобой, может принести пользу, почему бы этим не воспользоваться? — Адиса садится ровно. — Все, что он хочет, Рут, — это выступить с нами по национальному телевидению.
В голове у меня раздается тревожный звоночек.
— С нами… — повторяю я.
Взгляд Адисы скользит в сторону.
— Ну, — признается она, — я намекнула ему, что смогла бы заставить тебя передумать.
— Ага, значит, это даже не для того, чтобы помочь мне. Это для того, чтобы тебе засветиться. Господи, Адиса! Это что-то новое, даже для тебя.
— Что это значит? — Она встает с дивана и, уперев руки в бока, смотрит на меня сверху вниз. — Ты и правда думаешь, что я могла бы использовать родную сестру?
— А ты будешь стоять промокшая до нитки и твердить, что никакого дождя нет? — с вызовом в голосе отвечаю я вопросом на вопрос.
Прежде чем она успевает ответить, раздается грохот. Это дверь одной из спален распахивается и ударяет о стену. Появляется Табари с дружком.
— Ты где такую шапку нарыл, йоу? Дальнобойщика грабанул? — Он смеется.
Они оба возбужденные, шумные. Штаны у них болтаются так низко, что непонятно, зачем их вообще носят. Глядя на них, я думаю, что ни за что бы не позволила Эдисону выйти из дому в таком виде. Так же можно и напугать кого-нибудь.
Но тут друг Табари поворачивается и я понимаю, что это мой сын.
— Эдисон?
— Мило, правда? — говорит Адиса, улыбаясь. — Братишки зависают вместе.
— Почему ты здесь? — спрашивает Эдисон тоном, указывающим на то, что для него мое появление не стало приятной неожиданностью.
— Тебе не надо уроки делать?
— Уже сделал.
— Документы в колледж?
Он смотрит на меня, прищурившись.
— Они будут нужны через неделю.
Неужели?
— В чем дело? — спрашивает он. — Ты же всегда говоришь, как важна семья. — Последнее слово он произносит так, словно это ругательство.
— Куда вы собрались?
Табари смотрит в потолок.
— В кино, тетя, — говорит он.
— В кино. — Ага, как же. — Что будете смотреть?
Они переглядываются и хохочут.
— Выберем на месте, — отвечает Табари.
Адиса, сложив руки на груди, выходит вперед.
— У тебя с этим проблемы, Рут?
— Да. Да, проблемы! — взрываюсь я. — Потому что я думаю, что твой сын скорее поведет Эдисона на баскетбольную площадку курить травку, чем в кинотеатр смотреть следующего номинанта на «Оскар».
У сестры рот приоткрывается.
— Ты судишь мою семью, — шипит она, — когда тебя саму обвиняют в убийстве?
Я хватаю Эдисона за руку.
— Ты идешь со мной! — объявляю я и обращаюсь к Адисе: — Желаю веселого интервью с Уоллесом Мерси. Только, пожалуйста, сообщи ему и восторженной публике, что ты с сестрой больше не разговариваешь.
118 
