35 
Смутившись оттого, что оказалась в библиотеке в столь поздний час, она, не раздумывая, скользнула за длинные бархатные шторы, закрывавшие окна. Ее действия были вызваны инстинктивным желанием спрятаться от чего-то неприятного, но почти в тот самый миг, как Клеона там очутилась, ей пришло в голову, что делать этого не стоило. Нужно выйти и заявить о своем присутствии. Однако пока она колебалась, выходить стало поздно. Чей-то голос медленно произнес:
– Все в порядке. Вот ты и на месте. Теперь тебе будет удобно.
Клеона сообразила, что может увидеть происходящее сбоку, там, где кончалась штора. В человеке, которого, можно сказать, втащили в комнату и усадили в кресло у камина, она узнала герцога; над ним склонился граф.
Герцог явно был очень пьян. Клеона разглядела, что он лежит в кресле с закрытыми глазами, безвольно свесив руки и вытянув ноги.
– С тобой все в порядке, – повторил граф. – Я привез тебя домой. Сильвестр, ты меня понял? Ты дома.
Пьяным голосом герцог пробормотал что-то невразумительное.
«Он отвратителен», – сказала себе Клеона. Никогда прежде она не видела, чтобы джентльмен напился до такой степени, хотя, посещая с отцом дома бедняков, порой она встречала батраков, с шумом вываливающихся из деревенской таверны в пятницу вечером после получения денег.
– Что еще я могу для тебя сделать, дорогой мой Сильвестр? – спросил граф.
Вместо ответа раздалось мерное сопение. Герцог спал. Граф продолжал стоять рядом, глядя на хозяина дома, но теперь он слегка повернулся, и Клеоне стало видно его лицо. Красивые черты лица графа выражали не то чтобы отвращение, а скорее нечто другое, почти удовольствие. Губы его улыбались, глаза блестели. Клеона наблюдала за тем, как он повернулся и отошел от кресла.
Полагая, что граф уходит, она испытала облегчение оттого, что сможет выйти из укрытия и уйти к себе. Теперь она почувствовала смущение, но не за себя, а за герцога, вдруг ему станет известно, что она видела его в таком состоянии. Для человека его положения постыдно и унизительно оказаться беспомощным из-за чрезмерного употребления вина.
В комнате стояла тишина. Считая, что граф должен был уже уйти, Клеона передвинулась к центру окна и слегка раздвинула обе половинки штор, чтобы стала видна дверь. Она осторожно заглянула в щелочку и застыла на месте. Граф находился в комнате. Стоя возле письменного стола, он перебирал лежащие там письма и читал те, что его заинтересовали, поднося их к зажженной свече. Так продолжалось несколько минут, после чего он с довольным видом прошел к двери и вышел в холл.
Пораженная Клеона стояла не двигаясь. Ее одолевало множество вопросов, но ответа на них не было. Наконец, придя к выводу, что граф успел покинуть дом, она крадучись вышла из-за штор, задвинула их за собой и с тревогой взглянула на герцога.
Он по-прежнему лежал, развалясь в кресле и свесив голову на грудь. Девушка задалась вопросом, не нужно ли ему как-то помочь, но решила, что самое главное для нее, поскорее убраться отсюда. Будет лучше, если никто не узнает, что она была в библиотеке, когда сюда внесли герцога.
Клеона прошла мимо письменного стола, подавив желание взглянуть, что за письма заинтересовали графа, и уже почти дошла до дверей, когда голос позади нее вполне ясно и отчетливо спросил:
– Позвольте узнать, что вы здесь делаете в столь поздний час?
Едва не вскрикнув от неожиданности, она обернулась и увидела, что герцог более не лежит в кресле, а стоит на каминном коврике и смотрит на нее.
Внезапно Клеона почувствовала, что не в силах объяснить или вообще что-либо ответить. Не сказав ни слова, она повернулась и стремительно выбежала из комнаты, словно за ней гнались по пятам, хотя герцог не двинулся с места.
Она бежала что было сил по мраморному холлу и вверх по лестнице, пока не очутилась у себя в спальне. Здесь она бессильно опустилась на постель и задумалась, что все это означает.
Глава 6
Следующие два дня прошли в головокружительном вихре визитов, балов и приемов, так что у Клеоны едва ли оставалось время на раздумья.
В Букингемском дворце она была представлена королеве Шарлотте, появилась в Олмаке, где сама графиня Джерси любезно представила ей нескольких джентльменов, ставших ее партнерами в контрдансах. Она посетила музыкальный вечер, побывала на нескольких приемах, где в залах с сотнями зажженных в люстрах свечей ей показалось чересчур душно, и, наконец, присутствовала на ленче, устроенном в ее честь женой русского посла, княгиней Ливен.
35 
