Особенно,... 
139 
Кэт и не думала отступать.
– Подсказка лежала на поверхности с самого начала, но разглядела я ее только сегодня, пока нежилась в ванне. Как вдруг, вуаля! Мне в голову пришла твоя фамилия. Кинг.
– Я знаю свою фамилию, – сухо ответила Мелия.
– Но это не твоя настоящая фамилия. Не та, с которой ты родилась. При рождении твоя фамилия была Рейес. Это потом ты изменила ее на английский лад – Кинг.
– Вот как?
– Готова спорить, что это так. Пол Рейес – твой родственник.
– Кто-кто?
– Пол Рейес.
– Допустим. Я плохо знаю ветви нашего семейного древа.
– Эту ты наверняка помнишь, – ответила Кэт. – О нем кричали газетные заголовки, после того как он бейсбольной битой убил жену. Пол Рейес предстал перед судом, но был оправдан.
– Послушай, я понятия не имею, о чем ты. Я не знаю никого по фамилии Рейес. Так что давай-ка лучше выметайся из моего дома подобру-поздорову.
Кэт даже не сдвинулась с места.
– Пол Рейес дал согласие на пересадку сердца его жены.
– И какое мне до этого дело?
– Думаю, еще какое! Ему тем более. И он задался целью во что бы то ни стало остановить сердце своей неверной супруги. Как это можно сделать? Сейчас увидим. Ты выискиваешь тех, кому сделана операция, готовишь, так сказать, почву. Потом является он и убивает их. Я не права?
– Я не…
– Ну, конечно же ты, кто же еще! – возразила Кэт. – Ты имеешь доступ ко всему, что лежит у меня на рабочем столе. Ты в курсе того, кто мне звонил и кому звонила я. Тебе известно все, что происходит в моей жизни.
– А еще мне известно, что у тебя поехала крыша! – выкрикнула Мелия.
– На пикник были приглашены все работники телеканала. И ты видела меня с Майклом. Сегодня ты слышала про мой разговор с Циклопом. Тебе известно, что Трюитт не питает симпатии ни ко мне, ни к моей передаче, что он будет только рад смешать меня с грязью.
И ты попросила кого-то, возможно, самого Рейеса, позвонить ему. Тот назвался Циклопом и поведал Трюитту всю эту неправдоподобную историю. Когда же Трюитт начал проверять полученную информацию, ты услужливо предложила выступить в качестве свидетеля. Ведь что может быть ужасней – программа, призванная помочь обездоленным детям, на самом деле была рассадником всяческого разврата.
– Смотрю, у тебя богатое воображение.
– Упавший на меня светильник тоже плод моего воображения?
– При чем здесь я?
– А мои лекарства, выброшенные в мусорную корзину?
– Это я в отместку.
– За что?
– За то, что ты такая стерва! Вот за что!
– Или за то, что в моей груди бьется сердце, которое ты со своим родственничком хотели бы остановить.
– Я уже сказала, что не знаю никого по фамилии Рейес.
– Джуди Рейес трахалась с кем попало. Все семейство было возмущено. И ты возложила на себя роль мстительницы.
– Что ты мелешь!
– То, что нужно, – ответила Кэт. – Как только я разгадала твое имя, все тотчас встало на свои места. Ты всячески портила мне жизнь. Светильник, газетные вырезки, присланные неким анонимом, история, рассказанная Трюитту. Все это было призвано ослабить меня. Сломить. Запугать.
Чтобы потом, когда меня обнаружат мертвой – разумеется, это было бы самоубийство, – можно было бы повздыхать: «Она в последнее время вела себя как-то странно. Последние месяцы ходила как в воду опущенная».
Скажи, Мелия, как вы с Рейесом планировали убить меня? Подстроить аварию, мол, что поделать? Несчастный случай. Запихать мне в горло лекарство, чтобы все решили, будто это самоубийство? Или свалить на меня в студии очередной светильник? Что?
– Хватит орать на меня! – угрожающе произнесла Мелия. – Я понятия не имею, о чем ты говоришь!
– Так я тебе и поверила!
– Хорошо. Да, я знаю. Что тебе кто-то шлет анонимные письма, но уж точно не я. И светильник, упавший тебе на голову, тоже не моих рук работа. Неужели ты и впрямь считаешь, что я залезла на шест и открутила болт? Подумай сама!
– Я и думаю! – с жаром воскликнула Кэт. – Ты пришла на работу в студию вскоре после того, как было объявлено, что я переезжаю в Сан-Антонио. Так что это все твоя работа. Ты возненавидела меня с первого же взгляда, – обвиняющим тоном произнесла Кэт.
– Я и не отрицаю. Только это не имеет никакого отношения к твоему дурацкому сердцу.
– Тогда к чему?
– Она подумала, что у меня к тебе романтический интерес, – прозвучал знакомый голос.
Кэт подняла глаза. На галерее второго этажа стоял Билл Вебстер. Кэт не поверила собственным глазам и застыла, открыв от удивления рот, пока он спускался вниз по лестнице. Он надел рубашку и брюки, но по-прежнему был босой.
139 
