Особенно,... 
17 
– Ювелирные инструменты.
– Ты запомнил? – улыбнулась она.
– Ты заставила меня открыть набор. Откуда он у тебя?
– Дядя с тетей подарили на Рождество, а я, неблагодарная девчонка, даже его не открыла! Он был в коробке, которую привез дядя Бен.
– Вместе с моим велосипедом, – добавил Трэвис. Голос стал мягче, наверное, от воспоминаний. – Ты такие вещи делала этими инструментами! Я был поражен.
– А ты был прекрасной моделью. Ни один знакомый мальчишка не позволил бы надеть на себя бусы!
Она не сказала, что радость тех двух недель и набор инструментов были неразрывно связаны. Трэвис, украшения и счастье для нее были синонимами.
– Я все еще храню то ожерелье, – признался он.
– Правда?
– Да, Ким, это были две лучших недели моего детства.
Она хотела сказать, что для нее тоже, но промолчала.
– Что собираешься сделать для матери?
– У меня пока нет планов. Я услышал об этом только вчера. Она звонила…
Он чуть не обмолвился «моему секретарю», но вовремя сдержался.
– …и оставила сообщение, что решила выйти замуж и поэтому хочет развестись. Больше она ничего не сказала. Для меня это было полным шоком. Я думал, что она живет в квартире, в доме, принадлежащем почтенной пожилой вдове, и они шьют детскую одежду. Теперь я вдруг узнаю, что она способна перегнуться через руку партнера… танго? Да еще в присутствии всего города? Так что нет у меня никаких планов. Я в основном хочу знать…
– Что именно?
– Я хочу знать, что этот человек, Джо Лейтон, будет хорошим мужем для матери. Не будем говорить о любви: она воображала, что влюблена и в моего отца. Я хочу быть уверен, что он порядочный человек и не собирается унижать мою малышку-мать.
Ким затаила дыхание. Мать Джессы умерла, когда она была маленькой. Отец ее вырастил. Джо Лейтон был человеком сильной воли, любившим, чтобы все делалось так, как он скажет. Все годы в колледже Джесса не раз собирала подруг на совет и в отчаянии рвала и метала из-за того, что сказал или сделал отец. Очень славный человек, он, тем не менее, иногда бывал совершенно невыносимым. И большим собственником!
Когда Джесса влюбилась в мужчину из Эдилина, Джо Лейтон немедленно переехал туда, чтобы быть с ней. И его поведение едва не привело к разрыву между Джессой и Трисом.
– И что? – спросил Трэвис.
– Я… э…
Она не знала, что сказать. От ответа ее спасли приближавшиеся голоса.
Судя по выражению лица Трэвиса, он не хотел, чтобы его видели. По крайней мере, прежде чем он встретится с матерью.
– Иди за мной, – велела она и, встав, приподняла длинную юбку, готовясь побежать по узкой тропинке, ведущей через рощицу.
– С радостью, – пробормотал Трэвис, следуя за ней. Здесь, в гуще деревьев, было темно, но лунный свет проникал и сюда, серебря платье Ким. Ему нравилось наблюдать, как она бежит.
Трэвис так сосредоточился на ней, что едва не наткнулся на какую-то стену. Старый домик для игр! Высокая башня казалась жилищем злой феи из волшебной сказки.
– Сюда, – прошептала Ким, открыв дверь.
Трэвис поискал выключатель, но Ким поймала его руку и прижала к губам палец, призывая к молчанию. Потом знаком велела ему отойти от окна.
Он прислонился к двери, рядом с Ким.
В роще переговаривались подростки.
– Иди сюда, я здесь, – громко прошептал парень.
– Поймают, – возразила девушка.
– Кто? Доктор Трис уже уехал в свадебное путешествие.
Послышался звук поцелуя.
– Бьюсь об заклад, сейчас он делает то, чем хотим заняться мы.
– Я бы поменялась с ней местами, – мечтательно проговорила девушка.
Ким с Трэвисом переглянулись и дружно поморщились. Зря она это сказала!
– Значит, я недостаточно хорош для тебя? – взвился парень.
– Я только хотела… – бормотала девушка… – О, не важно. Вернемся в палатку. Ма, должно быть, ищет меня.
Кто-то, очевидно, парень, загремел дверной ручкой.
– Чертова дыра все равно заперта, – буркнул он.
– Вот и хорошо, – облегченно вздохнула девушка. Послышался топот убегавших ног.
Когда все стихло, Ким перевела дыхание, глянула на Трэвиса. Оба рассмеялись.
– Завтра все подростковое население Эдилина будет гадать, какой парочке повезло первой запереться в домике.
– А это всего-навсего мы, старичье, – притворно вздохнул Трэвис.
– Говори о себе! Это тебе вот-вот будет тридцать! А мне до такого ужаса еще годы и годы!
Она шагнула направо.
– Проходи сюда, только пригнись, притолока низкая.
17 
