Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
32 
— Что за чертовщина! — вырвалось у лесника.
Ни упавших стволов, ни пней, ни ям! Кругом одни рослые живые деревья, мох да кое-где, в пятачках света под разрывами крон, мелкие еловые задохлики. Приснились ему эти сухарины, что ли?!
— Вот и я о том, — сказал приободрившийся Ясек. — Нету!
Женька тупо уставился на маленькую полулысую елочку, едва достигающую ему до паха. А может, он сейчас спит? Отсюда и это странное ощущение какой-то неправильности?
Стоп. Почему елка такая дохлая и всего одна? Окошко большое, светлое, в нем должно тесниться сразу несколько сеянцев, сражаясь за место под солнцем. И вообще, что-то с этой елочкой не так, выбивается из общей картины, словно перевернутый кусочек в пазле.
Женька наклонился и подергал деревце за стволик. Держалось оно мертво, но лесничья чуйка заорала еще громче. Слишком мертво, на корнях елочка хоть чуть-чуть да приподнялась бы, особенно если снизу такой же хиляк, как сверху.
— А ну-ка…
Лесник присел на корточки и осторожно, чтобы не нарваться на затаившийся гриб, разгреб мох вокруг ствола.
— Да ёпт!!!
Ясек со свояком глянули и тоже принялись наперебой ругаться.
Кто-то хитрый, наглый и сволочной спилил ель у самой земли, провертел в пне глубокую дырку и воткнул в нее срубленное деревце. Выступившая смола намертво его зацементировала, а сползшийся мох довершил дело. Кому в голову придет искать пень под молодой елочкой? Ну да, через пару недель она пожелтеет и осыплется, но все равно будет выглядеть естественно.
Ясек сбегал проверил еще одно деревце, которое тоже оказалось надгробием.
— И что теперь? — уныло поинтересовался свояк.
«Теперь, — мрачно подумал Женька, — надо составлять акт о хищении. На его основании — возвращать Ясеку деньги. Опять же, так просто их не вернут, сперва проведут расследование, не сам ли заказчик втихаря спер лес, а потом явился с невинным видом. А раззяве-леснику — штраф!»
— Ясек, тебе эти сухарины срочно нужны? — обреченно спросил Женька. — Если я через пару дней новый порубочный ордер добуду, нормально будет?
— Блин, Леший! — Ясек сразу понял, кто оплатит этот ордер. — Я-то подожду, не вопрос, но это же гадство какое-то!
— Если раздувать скандал, то и мне, и тебе это намного дороже обойдется.
— А может, в другом месте вырубим? — заговорщически понизил голос свояк. — Тут одну, там одну, и не заметят…
Лесник строго, неподкупно кашлянул. Очень соблазнительное предложение, чего греха таить, но в их глуши что знают два человека — знают все, а тут их аж трое. Даже четверо, если считать вора. Женькин предшественник так и закончил: сперва по дружбе закрыл глаза на пару стволов, подтасовал кубатуру, потом друзьям друга отказать не смог, и пошло-поехало, пока его с треском из лесхоза не поперли. Причем, по слухам, один из «друзей» его и сдал, а перед тем еще и шантажировал. Нет уж, стоит единожды дать слабину — и потом не отмоешься!
Несостоявшиеся дровосеки улетели, Женька остался думать. Тут Фред точно ни при чем, он все-таки не настолько бесстыжий. Это вам не молодой омлошек походя уволочь, а кража в крупных размерах, причем тщательно спланированная. Если бы воры оставили высокие пни, опилки, ветки, то их сразу обнаружили бы — не лесник, так вездесущие бабки-гриболовы. Судя же по затвердевшей смоле, елки сперли несколько дней назад и за это время успели спокойно распилить, а то и продать.
Ёпт, какая все-таки наглость — украсть помеченный лес! «Одну тут, одну там», как предлагал Ясеков свояк, и этих сухарин вообще никто никогда не хватился бы! Но Женькины были — самые отборные, к тому же дело, скорей всего, происходило ночью, а искать подходящие деревья впотьмах, рискуя нарваться на заселенные поганками или пчелами-точильщиками, — тот еще геморрой. Проше «довериться» леснику, высвечивая фонарем крупные, яркие печати.
И это явно кто-то из своих, местных, знавших, что Ясек заберет лес не сразу, — он на неделю улетал из поселка в гости к теще с тестем, о чем трагикомически рассказывал всем подряд, даже Женька был в курсе. Но кто?! Сейчас даже киборг следов не найдет, мох все разгладил… А хуже всего то, что если трюк один раз прокатил, то вор обязательно его повторит! И что тогда? «По собственному» писать?
«Не хуже, а лучше! — упрямо сказал себе Женька. — Он зарвется, тут-то мы его и прищучим!»
Верилось в это слабо, но непривычное «мы» оказалось неожиданно ободряющим.
32 
