— Итак, чем могу помочь? — спросил я, раскинув руки.
Анна смущенно отвела взгляд, словно уже раскаялась в своем визите.
— Да вот… Эван, — сказала она.
— Вовсе нет. — Эван широко улыбнулся, показав белейшие зубы, на щеках его образовались ямочки. — Это все мама.
— Значит, дело касается вас обоих, — усмехнулся я.
В ответ Эван слегка хохотнул, но Анна покачала головой и поджала губы.
— Обо мне речи нет, — возразила она. — Речь о нем.
— Да нет, я в полном порядке, — спокойно парировал Эван.
— Везет тебе, — сказал я, и парень окинул меня насмешливым взглядом, словно прикидывая, как со мной поступить.
— Сколько вам лет, отче? — спросил он.
— Что за вопросы, Эван! — возмутилась Анна.
— Ничего-ничего, — успокоил я. — Мне пятьдесят пять.
— Наверное, следите за собой? — продолжил Эван. — На вид вам сорок с хвостиком.
Я открыл рот, но не нашелся с ответом. А что тут скажешь-то?
— Мой отец ваш ровесник, но выглядит кошмарно. Жирный боров.
— Эван! — прикрикнула Анна.
— Это правда. Не подумайте, отче, что я за глаза поливаю папашу. Я ему это в лицо говорю. Беспрестанно жрет и совсем не двигается. Я боюсь, как бы с ним чего не случилось. А он лишь смеется. Я люблю отца, но он и впрямь жирный боров, а я не хочу, чтобы его хватил инфаркт.
— Ты прекратишь или нет? — взвилась Анна. — Честное слово, отче, я не знаю, что на него нашло. Шон вовсе не жирный.
Эван пожал плечами:
— Жирный.
— Нет!
— Он как бочка.
— Так вы ради этого пришли? — спросил я. — Беспокоитесь об отце?
— Вовсе нет, — подалась вперед Анна. — У нас Эван чудит.
— Давайте так, — сказал я. — Вы расскажете, с чем вы пришли, и, что бы там ни было, я постараюсь помочь.
— Я не могу, отче. — Анна отвернулась. — Просто не могу.
Я прикрыл глаза и выдохнул. Перед внутренним взором возникла теренурская библиотека. Все бы отдал, чтоб сейчас там оказаться. На полках хаос. Морская трилогия Уильяма Голдинга в неверном порядке. Романы Клэр Килрой вперемешку с рассказами Клэр Киган. Вот именно в такие минуты я мечтал заняться разбором книг, а не вытягивать из кого-то проблемы, которые наверняка не смогу решить. И чего народ ко мне ходит, когда я ничего не смыслю в жизни?
— Вы в надежном месте, — сказал я, подражая психоаналитикам из телефильмов. Только вчера я посмотрел подряд шесть серий, в которых мощно сыграл Габриэл Бирн. — Можете говорить о чем угодно. Все останется в этих стенах.
Анна глубоко вдохнула, набираясь решимости. Выпрямилась и посмотрела мне в глаза. Ну наконец-то.
— Отче, разговор об Эване.
В этот момент я прихлебнул чай и чуть не прыснул. Анна, кажется, не поняла, что я смеюсь, а вот парень смекнул и осклабился:
— С вами все в порядке, отче?
— Извините. Не в то горло попало.
— С ним что-то не так, — продолжила Анна.
— Все так. По крайней мере, со мной, — перебил Эван. — Наоборот, все лучше некуда.
— Наоборот! — передразнила Анна, покачав головой.
— Что не так-то?
— Хватит уже, Эван! Чего ты выставляешься?
— Я всего-навсего сказал «наоборот», — недоуменно пожал плечами Эван.
— Веди себя как подобает.
— А я что делаю? Отче, разве я себя плохо веду?
Я не ответил и обратился к Анне:
— Что конкретно вас беспокоит?
— У него есть… друг, — после долгой паузы выговорила она.
Озадаченный, я переводил взгляд с матери на сына. У Эвана есть друг. Ну и славно. О чем тут беспокоиться? В теленовостях об этом сообщать, что ли?
— Друг, — повторил я.
— Хороший друг, — уточнила Анна.
— Очень, очень и очень хороший, — поддержал Эван.
— Вы меня запутали, — признался я.
— Они проводят слишком много времени вместе, — поспешно сказала Анна.
— Разве это необычно для друзей? — удивился я.
— Да ладно вам, отче. — Эван слегка утратил спокойствие, в тоне его сквозило раздражение. — Чего дурачком-то прикидываться?
— А если я не прикидываюсь? — Что бы там ни было, пока что я владел ситуацией. За долгие годы работы я приноровился к подросткам. Они меня не пугали. Я знал их как облупленных. Им меня не обескуражить, хоть вывернутся наизнанку.
— Это нехорошо, — сказала Анна.
— Что — нехорошо?
— О боже ты мой! — Эван театрально вздохнул и откинул прядь со лба. Я заподозрил, что этот жест он долго оттачивал перед зеркалом. — У меня есть друг. Его зовут Одран. Мы встречаемся. Вот и все. Мир не рухнул и прочее.