Особенно,... 
186 
— Гм-м…
— Амелия рассказывала мне о детях, о том, что они постоянно расспрашивают ее о школьных занятиях, которые начнутся через неделю, а она не знает, как сказать им, что они, возможно, не вернутся в школу вместе с другими детьми. Еще она говорила — дети постоянно просят ее завести собаку, но для этого им нужно найти дом с большим двором, чтобы было где ее держать…
— Я все это знаю, Ева!.. — В голосе Доусона прозвучали нетерпеливые, раздраженные нотки. Переругиваться с Хедли — для него это было в порядке вещей, но раньше он никогда не сердился на Еву, не повышал на нее голос. Вот почему сейчас его резкость застала ее врасплох и заставила замолчать. Но сам Доусон молчать не собирался. Его гнев нашел себе отдушину, лазейку, и теперь окончательно прорвал плотину его сдержанности.
— Я знаю их обстоятельства и понимаю, что Амелии не позавидуешь, но я ничего не могу исправить! И я даже пытаться не буду, потому что это может только ухудшить дело. Любое вмешательство с моей стороны — с любой стороны! — может причинить ей только еще больший вред!
— Вмешательство — да, но поддержка, участие — это совсем другое дело, — не выдержала Ева. — Они ничего не испортят.
— Откуда ты знаешь?
— Ты ей нравишься.
Доусон удивленно приподнял брови, и Ева добавила:
— Она сама мне сказала, что от тебя у нее начинает кружиться голова.
На мгновение лицо Доусона озарилось радостью, но тотчас снова стало угрюмым и мрачным.
— Рад это слышать, но не думаю, что это что-то изменит. Общая ситуация…
— Она скоро изменится.
Эти слова Хедли заставили Доусона бросить на него быстрый взгляд.
— С чего ты взял?
Хедли посмотрел на Еву.
— Знаешь, — сказал он, — я, пожалуй, выпил бы этого твоего сока, но только со льдом. Там, в конце коридора, должен быть торговый автомат…
Ева с упрямым видом сложила руки на груди.
— Ничего не выйдет, мистер. Я никуда не пойду, пока не услышу, что́ ты собирался сказать.
Хедли свирепо оскалился, но Еву это ничуть не напугало. Он еще некоторое время сверлил жену взглядом и шевелил бровями, но потом сдался и со вздохом повернулся к Доусону.
— Что я хотел сказать?.. — проговорил он задумчиво. — Только то, что с годами никто из нас не становится моложе…
— Ты имеешь в виду себя и Карла?
Хедли кивнул.
— Когда-то в прошлом, стоило Карлу только почувствовать — или вообразить, — что мы приблизились к нему вплотную, что мы у него на хвосте, как он тотчас пускался в бега. В те времена ему достаточно было нескольких часов, чтобы перебраться в соседний штат — а то и в другую часть страны.
— Ты хочешь сказать, что с возрастом Карл сделался медлительным, неповоротливым?
— Что-то вроде этого… И еще: когда-то у него было много помощников, которые помогали ему и снабжали всем необходимым. Торговцы оружием, наркодилеры, мелкие мошенники, специалисты по изготовлению фальшивых документов — они обожали его, поклонялись ему и его идеям, но сейчас, я думаю, картина изменилась. Многих мы переловили, и теперь они отбывают длительные сроки, многие просто умерли, еще кого-то прикончили конкуренты. Кстати, мы наши парня, который продал Карлу лодку…
— «Карамельку»?
— Да. Он живет в Киз. Впрочем, «живет» — это сильно сказано. У него рак легких в последней стадии, так что… — Хедли покачал головой. — Парень точно знает, что в тюрьме он умрет, но упорно отказывается поделиться с нами информацией о Карле.
Тут Хедли посмотрел на свою руку, лежавшую у него на груди, и на пробу пошевелил пальцами. Доусон это заметил.
— Доктор был прав, — заметил он. — Твой паралич проходит.
Хедли осклабился.
— Вчера вечером этот изверг в белом халате захотел показать всем, какой он умный, и воткнул мне в палец здоровенную иглу. Такими бы иглами да сёдла шить!.. Больно было так, что я чуть до потолка не подпрыгнул, а он… он только улыбнулся и сказал те же слова, что и ты сейчас, — мол, паралич проходит, кричите все «ура»!
— Это был легкий укол обычной медицинской иглой, — вмешалась Ева, — но Гэри ругался так, что его, наверное, было слышно в Вашингтоне. Это не имеет никакого отношения к делу, о котором он не хочет рассказывать пока я здесь. Так вот, дорогой, — добавила она, обращаясь непосредственно к мужу, — я никуда не уйду, пока ты не выложишь все, что собирался.
Хедли взглянул на нее с комическим отчаянием.
186 
