Особенно,... 
73 
– Не подходи! – предупреждаю. Он послушно останавливается в нескольких шагах. Вглядываюсь в лицо: – Арис, это правда ты?
– Правда, – он делает шаг.
– Стой! А как я узнаю, что ты не врешь?
Протягивает руку, раскрытой ладонью вверх:
– Ну? – в голосе слышится раздражение.
– Нет, – испуганно пячусь. – Я лучше спрошу что-нибудь. Сейчас…
Надо было придумать вопросы раньше. Не пришлось бы теперь лихорадочно соображать, о чем именно можно спросить Ариса.
– Долго думать будешь? – спрашивает он.
И в следующий миг оказывается рядом. Хватает мою руку, кладет на свое запястье.
Я честно пытаюсь нащупать пульс, но пальцы дрожат и не слушаются. Или это не Арис?
– Нет… Ничего нет!
– Вот черт! – ругается он сквозь зубы. Не давая моей руке вырваться, прижимает ее ладонью к своей груди. – Теперь есть?
Стук чужого сердца ударился в ладонь: тук, тук…
Устало опускаю голову, ноги подкашиваются. Падаю на Ариса. Его руки осторожно обнимают, придерживая. Сердце по-прежнему колотиться мне в ладонь.
– Что ж ты Леона не проверяла? – ворчит Горыныч.
– Я даже не подумала…
– Не подумала она! – пальцы перебирают мои волосы. Замирают. – Подругу нашла?
– Нет, – воспоминание о той Алине заставляет вздрогнуть. – Это была не она.
– Ясно.
– Арис, – поднимаю голову, – а как ты узнал, что Леон – не настоящий?
– Он холодный был.
– Но ты ведь раньше это понял, правда? До того, как… дотронулся.
Хмурится. Не хочет, но отвечает:
– Рядом с настоящим была бы не ты.
Это верно. Для него дочь леса приняла бы облик Алины.
– Спасибо за честность, – вздыхаю. – Арис, а тебя тоже сманили с тропы, да? Кто? Кого ты видел?
Горыныч недовольно морщится:
– Много будешь знать…
Мы выбрались из оврага и пошли через лес. Сначала медленно, потом нога расходилась, почти перестав болеть, я ускорила шаг. Теперь, после пережитого страха и беготни, тело остывало. Стало холодно.
Арис остановился, снял свитер, протянул мне.
Серая шерсть обволакивала теплом. Я зажмурилась от удовольствия, словно кошка на припечке, подвернула слишком длинные рукава.
– А ты не замерзнешь в одной рубашке?
Покачал головой и без лишних слов поволок меня дальше.
Время тянулось медленно, и чащоба, через которую мы пробирались уже не первый час, все никак не заканчивалась, не прерывалась едва заметной дорожкой. А ведь казалось, что следом за ненастоящим Леоном я совсем недалеко ушла от тропы. Сказывалась усталость, я все медленнее переставляла ноги, но упорно не останавливалась, потому что Арис решил, во что бы то ни стало, найти тропу до ночи. В лесу и сейчас было довольно темно, так что особой разницы я не видела, но Горыныч наверняка знает лучше. Куда больше беспокоило то, что ни Алину, ни Леона мы так и не встретили.
Тьма сгущалась. Глаза едва различали в ней преграждающие дорогу коряги, я спотыкалась о каждую вторую. В довершение ко всему лесная тишина сменилась странными звуками – что-то хрустело, скрежетало, словно вокруг нас по лесу ходили медведи и точили когти о кору.
– Что это? – шепотом спросила я.
– Солнце село.
На земле, один за другим, загорались маленькие голубые огоньки. Их слабый свет придавал мрачным очертаниям древесных стволов потусторонний вид, и дупла становились похожими на разинутые пасти, а ветви – на жадные когтистые лапы. За деревьями двигались темные тени, медленно окружая.
Посреди небольшой прогалины мы остановились. В темноте зажглись два золотых огонька, послышалось довольное уханье, хлопанье крыльев. И, словно по команде, деревья вокруг поляны ожили. Тяжелые удары ветвей заставили нас то пригибаться, то пятиться. Спасало лишь, что древесные чудища оказались медлительны, но они приближались, окружая все теснее, а ветви били все чаще. Одна оцарапала мне спину, другая хлестнула Ариса по плечу.
Что-то звякнуло. Из маленького мешочка на ладонь Горыныча выкатились медные кругляшки, яркие, будто свечные огоньки. Горстка мелочевки полетела прямо на чудовищные ветви.
В ответ раздался скрипучий смех. Монетки, что оставались на ладони, вспыхнули, Арис выронил их. Сияющие кругляшки упали в траву и погасли, растворившись в темноте.
– Черт! – Горыныч тряхнул обожженными ладонями, быстро огляделся и, снова сжав мою руку, дернул, заставив пригнуться. Толкнул в сторону.
73 
