32 
Перепуганная до невозможности, но одновременно взволнованная и возбужденная, как говорится, в состоянии докрасна раскаленных углей, Варя лежала на узкой кровати Владислава. Дверь была закрыта на щеколду, Владислав на секунду застыл, любуясь Варварой. Обнаженная и испуганная, она покорно ждала, когда он сделает то, без чего невозможны нормальные взрослые отношения. Варя постаралась отключить все чувства и мысли, особенно мысли. О родителях, о том, что будет, если все узнают.
Ради любви.
– Тебе не страшно? – спросил Владислав, впиваясь в ее красные, уже зацелованные губы. Он посмотрел на Варю жадными глазами, его зрачки расширились в ожидании. Громкая музыка перекрывала их возбужденный шепот. Это происходило на самом деле. И она не остановит его на этот раз. Варю трясло, как в лихорадке.
– Нет, мне не страшно, – соврала девушка.
– Кошка, расслабься, хорошо? – попросил он. Еще бы Варя знала, как это сделать. Владислав провел рукой по ее волосам, шее, плечу, груди. Он ласково, но твердо раздвинул ее сжатые ноги.
– Я постараюсь, – тихо прошептала она, не сводя взгляда с его красивого лица.
– Ты моя отличница, – прошептал Влад и тут же вошел в нее одним резким движением, не в силах больше сдерживать желание, которое овладевало им уже последних несколько месяцев. Варя вскрикнула, но Владислав накрыл ее рот своими губами, и ее крики утонули в эмоциональных звуках музыки в стиле рок.
Глава 7,
в которой мы делаем правильные выводы и принимаем правильные решения
Весь вечер мы с мужем старательно делали вид, что ничего ровным счетом не произошло. Не о чем и говорить. Гриша сидел в холле на табуретке и чинил сто лет назад почивший своей смертью кассетный магнитофон марки «Sharp», а я неторопливо расхаживала по кухне, нарезала лучок, картошечку, лепила котлеты. Обычный вечер в нормальной семье.
Мы правильно сделали, что поговорили с дочерью, не так ли?
Осадок от разговора остался крайне неприятный. А что, если мы понапрасну набросились на ни в чем не повинного ребенка? Варя убежала к подружке расстроенная. Сидит небось сейчас у Маши Гуляевой и жалуется на черствых родителей, которые черт знает что о ней подумали. Я с трудом сдерживала порыв, чтобы не позвонить Варюшке и не позвать ее домой мириться.
В конце концов, это нормально – в пятнадцать лет влюбиться в одноклассника.
– Ты не передашь мне отвертку? – крикнул Гриша из холла. – Крестовую.
– У меня руки в фарше, – ответила я, думая про себя, что вся эта затея с допросом, с тем, чтобы посадить нашу девочку на стул под люстрой и с пристрастием вытягивать из нее правду, – не моя идея, а моего мужа. Он – злодей, а я хорошая. Как бы именно эту линию внушить Варе?
– Ну, так вытри их, я не могу отпустить шуруп, – возмущенно крикнул Гриша. Конечно, его проблемы всегда важнее моих. Я фыркнула и потянулась за полотенцем. Совесть, чтоб ее, тихо шептала, что, если я была бы хорошей матерью, ничего не рассказала бы мужу, а сама потихонечку поговорила с дочкой. И с чего я решила переводить ее в другую школу? Чего хотела добиться от нее, а? Чтобы она еще больше обозлилась на меня?
– На, держи свои отвертки, – я сунула мужу целый комплект в пластиковой коробке, и вся моя агрессия вылилась в том, что я буквально швырнула их ему. Перелет! Коробка упала на пол, открылась, и отвертки рассыпались по паркету.
– Ты чего ж творишь? – возмутился муж, но я только всплеснула руками, развернулась и ушла в кухню. Сегодня на ужин я делала только любимые блюда Вари. Гриша не любит, когда я кладу в жареную картошку лук. Предпочитает его свежим. Что ж, сегодня не его день.
Я слушала новости, помешивая картошку. Телевизор на кухне по большей части использовала как радио, так как глаза всегда были заняты чем-то другим. Сегодня размеренный голос ведущей пролетал мимо моего сознания, и я не впитала ни одной новости, о которых мне рассказали. Кажется, упал самолет, но я не отметила, где и чей и выжил ли кто-нибудь. В какой-то стране снова переворот, но я не осознала, о какой стране идет речь. Я посматривала на часы, удерживая себя от того, чтобы позвонить Маше Гуляевой.
Варе нужно было дать время прийти в себя. Тем более что она вернулась домой не так уж и поздно, учитывая, во сколько ушла. Уже к половине девятого она тихо открыла входную дверь своим ключом и проскользнула мимо Гриши в свою комнату. Я высунула нос в холл, и мы с Гришей перебросились встревоженными взглядами. Затем я подошла к ее двери и постучала. Ответа не последовало. Я приоткрыла дверь и бросила короткий взгляд на дочь. Безусловно, мы ее расстроили. Я вошла в комнату дочери и спросила виноватым тоном:
32 
