35 
– Извини, – смутилась я. – Продолжай, потом поговорим.
– Продолжай? – вытаращился на меня Гришка. – Значит, вот так просто? Продолжай?
– Слушай, я просто все еще переживаю. Ну что с того, что Варя влюбилась? В конце концов, мы должны быть более… понимающими.
– Понимающим? Ты хочешь именно этого? – грозно спросил меня Гриша. – Чтобы какой-то молокосос думал, что ему все можно? С моей единственной дочкой?
– Не переворачивай мои слова! – возмутилась я. – Мы оба работаем, дома почти не бываем и так редко видим Варю, из-за чего много не знаем о ее жизни. Она влюбилась. И что такого? Давай скажем, чтобы приводила его в гости? Так они будут у нас на глазах, и ничего противозаконного не случится. И к тому же этот рыжий черт будет знать, что мы следим за ним.
– Ох, глупость какая, – тяжело вздохнул Гриша.
– Почему ты считаешь, что все, что я говорю, всегда глупость?
– Было ошибкой затеять этот разговор, когда я пытался… А, ну тебя, – Гриша сел на кровати и включил тусклую лампу, стоящую на тумбочке.
– Ну, прости, что меня волнует будущее дочери и что я ни о чем другом и думать не могу, – возмутилась я и тоже села на кровати. Так мы и сидели, оба без сна, злые друг на друга, как черти.
– Ладно, Иринка, – признал муж безо всякой охоты. – Надо сказать, что на этот раз ты не так уж и не права.
– Ого, какая щедрость, – буркнула я. – И в чем же я тогда права?
– Мы действительно почти ее не видим.
– Ах, это! Конечно, – скривилась я. – А про то, что нельзя делать запретный плод из ее одноклассника, ты вообще услышал? Я думаю, что так мы только усилим тягу к нему. Она станет еще чаще с ним встречаться и уроки прогуливать, только чтобы сделать все назло нам. Это называется – подростковый протест.
– Это – тоже, – протянул задумчиво Гриша. – Хотя, если честно, мне не хочется даже смотреть на него. Черт, как все непросто.
– Маленькие детки – маленькие бедки, – напомнила я мужу. И тут он меня огорошил.
– Хорошо, Иришка, давай решать все это по-боевому. Ты говоришь Варе, что мы перегнули палку и что она может приводить этого оболтуса в гости, если уже ей он так нравится. Но это не значит, что я не пристрелю его, если…
– Я поняла твои мысли, – хмыкнула я. – Уверена, что, как только он впервые попадет в наш дом, ты сам донесешь до него это в полном размере.
– Смеешься, значит? Ну-ну! – зло улыбнулся Гриша. – Смотри, потом не заплачь. В общем, пусть этот гусь лучше будет под присмотром. Это – раз.
– А два будет? – удивилась я.
– Конечно! Неужели ты думаешь, я позволю Варьке таскать к нам домой кого попало и сидеть тут с ним безо всякого присмотра?
– Только не говори, что я должна уволиться, чтобы сидеть с Варей дома, – я вскочила с кровати и задышала возмущенно. Надеюсь, что Варя спит, потому что вести себя тихо сейчас у меня получалось плохо. Я не уволюсь! Ни за что! Мне нравилось работать, и я не хотела снова оседать дома, чтобы погрязнуть в рутине повторяющихся операций, которые, как говорится, ни уму ни сердцу. И потом – деньги!
– Тише ты! Кто сказал хоть слово про увольнение? Мы и позволить себе этого не можем. Я о другом.
– Каком другом? – еще больше забеспокоилась я. – Ты ведь на выдумки горазд, хлебом не корми, а дай учудить что-нибудь эдакое. Камеры видеонаблюдения не только в подъезде, но и на каждом этаже, на каждом лестничном пролете. Теперь вот наверняка хочешь запихнуть камеру видеонаблюдения к нам в дом.
– А что, идея хорошая, – улыбнулся Гриша.
– Ты не об этом? – изумилась я и задним числом прокляла свой трепливый язык. Разве можно было вкладывать эту заманчивую мысль в его креативную голову!
– Я думаю, что есть кое-что более эффективное, чем видеонаблюдение.
– Господи, что?! – в ужасе спросила я. Муж выдержал театральную паузу, чтобы добиться наибольшего результата, а затем улыбнулся.
– Мама!
– Что? – уставилась на него я, прошло несколько минут, прежде чем до меня, как до барана, дошла вся чудовищность придуманного плана.
Алевтина Ильинична – моя свекровь.
Человек-скала, человек – гигант мысли и мать русского летчика Григория Сафьянова. Вот, значит, что удумал муж. Действительно, ядерный взрыв. И, главное, совершенно неожиданно. Ничто не предвещало! Я почувствовала, как кровь отливает у меня от щек, и я начинаю сожалеть, что так неудачно оборвала совершенно безопасный и, в общем-то, приятный секс. Какие чудовищные последствия!
35 
