К визиту гостя Рена переоделась в свое самое строгое платье и прикрепила к прическе чепчик, который почти скрыл ее сияющие волосы. Джон пришел в ужас.
— Зачем вы это сделали? Вы выглядите, как служанка.
— Экономка и есть служанка.
— Только не вы. Снимите это с головы.
— Эй, пустите! — Но граф уже вытаскивал из ее локонов шпильки. — Немедленно отдайте назад.
— Не отдам.
— Отдадите. — Рена топнула ногой. — Сейчас же.
Джон улыбнулся девушке, и для нее будто солнце вышло из-за облаков.
— Для служанки вы очень умело мной командуете.
— Джон, прошу вас, постарайтесь быть благоразумным. — Рена уже почти привыкла отчитывать его, как брата. — Пока мы живем в этом доме вдвоем, чем невзрачнее я выгляжу, тем лучше. И мистер Уингейт это отметит.
— Что же, если он подумает, что вы моя… может, он не захочет, чтобы я женился на его дочери, верно?
— Глупости. Конечно, захочет. Где ему еще найти дворянскую корону? А как насчет моей репутации в поселке? Вы об этом подумали? Я даже не хотела здесь ночевать. Я собиралась, соблюдая все приличия, жить в пасторате, если бы толпа незнакомцев не выставила меня вон, поглумившись над одеждой моей матери и попытавшись украсть мою курицу… — ее голос задрожал и стих.
— Рена, Рена; простите. — Тон графа изменился, сделавшись трогательным и добрым, смягчая сердце девушки. Он обхватил Рену за плечи. — Я, эгоистичное животное, забыл, со скольким вам пришлось мириться. Моя бедная, милая девочка, вы плачете?
— Нет, — сказала Рена в платок.
— Что ж, вас никто не может упрекнуть. Идите ко мне.
Джон привлек Рену к себе и заключил в теплые, братские объятия. Уже второй раз за день граф прижимал девушку к себе, и это во второй раз повергало ее в смятение.
— Вы держались, как твердыня. Не знаю, как бы я без вас… — с нежностью сказал он. — А сам только и делаю, что усложняю вам жизнь. Да меня пристрелить мало за такое отвратительное поведение, согласны?
— Да, — пролепетала Рена.
Джон усмехнулся.
— Вот это моя девочка. Всегда говорит прямо. Упаси меня Бог когда-нибудь оказаться с вами по разные стороны баррикад.
Граф усилил объятия, и девушка оказалась крепко прижатой к широкой, надежной груди. Джон был на несколько дюймов выше Рены, и она слышала мягкий глухой стук там, где было его сердце.
Потом у нее возникло еще одно почти невероятное ощущение в районе макушки, как будто граф запечатлел на ее волосах легкий поцелуй. Однако он сразу ее отпустил, так что ей вполне могло показаться.
— Как вернуть это обратно? — спросил он, поднеся чепчик и шпильки к голове Рены.
— Я сама. А вы идите… не знаю… потренируйтесь, что ли, принимать графский вид.
Джон улыбнулся.
— Думаете, я пройду смотр?
Он потрясающе выглядел в темном костюме. Впечатление в первую очередь производили его высокий рост, широкие плечи и длинные ноги.
Лицо графа было красивым, но и это было не все, решила девушка, серьезно сосредоточившись на этом вопросе. Главное — это его гордая осанка, манера держаться с достоинством. А еще в этих голубых глазах кроется что-то, чего нельзя объяснить словами: шутливый огонек и сумасшедшая жажда жизни — его неизменные спутники.
Трудно представить, чтобы мисс Уингейт не влюбилась в него. Вполне возможно, что за всем этим стоит именно она, а отец лишь исполняет ее волю.
Рене стало тревожно, как будто она ощутила смутное предчувствие, что на Джона надвигается страшная опасность и она может вырвать его из ее когтей.
Но в следующую минуту девушка осознала, что не вправе совершить ничего такого. Возможно, они найдут больше монет, но этого вряд ли хватит, чтобы восстановить усадьбу.
Рена вернулась к работе с тяжелым сердцем.
Час спустя перед парадной дверью послышался стук колес. Гости прибыли. Рена с Джоном так много о них говорили, что они стали казаться чем-то нереальным.
Однако теперь их реальность не вызывала никаких сомнений, они стояли на пороге, требуя, чтобы их впустили. Рена почувствовала, как у нее перехватило дыхание и стало немного страшно.
Она взяла себя в руки и постаралась принять вид служанки.
В конце концов, она когда-то хотела стать актрисой. Вот он, ее шанс.
Зазвонил дверной колокольчик.
Потупив взгляд, Рена пересекла холл и открыла дверь.
На пороге стоял мужчина лет пятидесяти, которому, несмотря на недостающие дюймы роста, удавалось выглядеть чрезвычайно внушительно. Его нельзя было назвать привлекательным, но в нем было что-то, чего Рене еще никогда не доводилось видеть, — уверенность, которую дают богатство и власть, как она понимала.