73 
Мисс Уоткинс посмотрела на меня.
— Миссис О’Киф, — сказала она, — думаю, нам стоит поговорить.
Мы целых пять минут ехали молча.
— Нельзя ставить подножку Кэссиди, когда она идет на полдник.
Хотя, надо отдать должное, смекалка у тебя дай боже: в твоем распоряжении было не так-то много способов причинить кому-то боль, не пострадав при этом сильнее. Подножка — это был очень разумный, пускай и зловредный ход.
— Уиллоу, тебе ведь не хочется в первую же неделю заслужить репутацию хулиганки?
Я не стала рассказывать тебе, что когда мы с мисс Уоткинс вышли в коридор, она спросила, не может ли причина твоего поведения в школе крыться в проблемах дома. Я нагло соврала. «Нет, — ответила я, притворно задумавшись на минуту. — Понятия не имею, с чего она это взяла. Впрочем, Уиллоу всегда отличалась развитым воображением».
— Ну? — подстегнула я тебя, ожидая хоть какого-то раскаяния. — Ничего не хочешь сказать?
Я покосилась в зеркальце заднего вида, ожидая ответа. Ты кивнула. В глазах у тебя стояли слезы.
— Только не прогоняй меня, мамочка.
Если бы я в это время не стояла на светофоре, то, наверное, врезалась бы в машину впереди. Твои худенькие плечики дрожали, из носа текли сопли.
— Я буду хорошо себя вести! — причитала ты. — Лучше всех!
— Уиллоу, заинька, ты и так лучше всех!
Я почувствовала себя в западне под ремнем безопасности; те десять секунд, которые потребовались на смену сигнала, тоже показались мне ловушкой. Едва зажегся зеленый, я свернула в первый попавшийся закоулок. Выключив мотор, я полезла на заднее сиденье, чтобы высвободить тебя. Сиденье, как и твою детскую кроватку, пришлось усовершенствовать: спинка осталась прямой, но застежки обшили поролоном, потому что иначе ты могла сломать что-нибудь даже от резкого торможения. Я осторожно сняла ремни и принялась покачивать тебя на руках.
Я еще не говорила с тобой об иске. Уверяла себя, будто стремлюсь сберечь блаженное неведение как можно дольше. И от мисс Уоткинс я это утаила якобы по той же причине. Но чем дольше я откладывала этот разговор, тем выше была вероятность, что ты узнаешь сама. Например, от одноклассника. А этого я допустить не могла.
Кого же я хотела защитить — тебя или все-таки себя? Может быть, именно этот момент я вспомню месяцы спустя, вспомню как начало нашего разлада? «Да, мы сидели под кленом на Эпплтонлэйн, когда моя дочь меня возненавидела».
— Уиллоу… — начала я, но в горле стало так сухо, что пришлось сглотнуть слюну. — Если кто и вел себя плохо, то только я. Помнишь, как мы ходили к адвокату после поездки в Диснейленд?
— К какому — к дяде или тете?
— К тете. Она нам поможет.
Ты непонимающе моргнула.
— В чем поможет?
Я не сразу нашлась с ответом. Как, спрашивается, объяснить функционирование судебной системы пятилетнему ребенку?
— Ты же знаешь, что в мире есть некоторые правила. И дома, и в школе. Что происходит, если ты нарушишь правила?
— Тебя ставят в угол.
— Так вот, взрослые тоже подчиняются правилам. Например, нельзя причинять другим людям боль. Или брать чужое. А если ты нарушишь правило, тебя наказывают. Если кто-то нарушил правило и тббе от этого было плохо, тебе помогут адвокаты. Они делают всё, чтобы виновный понес наказание.
— Как в тот раз, когда Амелия украла мой блестящий лак для ногтей и вы заставили ее купить такой же на карманные деньги?
— Именно.
На твои глаза снова набежали слезы.
— Я нарушила правила в школе, и теперь адвокаты выгонят меня из дома! — всхлипнула ты.
— Никто никого не выгонит, — заверила я. — Тем более тебя. Ты не нарушала правил. Их нарушил другой человек.
— Наш папа? И поэтому он не хочет, чтобы ты ходила к адвокату?
Я была ошарашена.
— Ты слышала, как мы об этом говорим?
— Я слышала, как вы об этом кричите.
— Нет, не папа. И не Амелия. — Я сделала глубокий вдох. — Пайпер.
— Пайпер что-то у нас украла?!
— Вот это сложный момент… Она не крала наших вещей. Ну, вроде телевизора или браслета… Она просто не сказала мне одну важную вещь. Очень важную. А должна была сказать.
Ты опустила глаза.
— Что-то насчет меня, да?
— Да, — ответила я. — Но я бы все равно тебя любила. На этой планете есть только одна Уиллоу О’Киф, и мне повезло ее родить. — Я поцеловала тебя в макушку, потому что не смела взглянуть тебе в глаза. — Странное дело, — продолжала я, сдерживая рыдания, — но чтобы эта тетя-адвокат нам помогла, мне придется сыграть в игру. Мне придется говорить неправду. Мне придется говорить такие вещи, которые очень бы тебя обидели, если бы ты не знала, что я просто притворяюсь.
73 
