53 
– Ы-гы-гы! – радостно захихикал он, едва не хлопая в ладоши.
– Выплюнь щепки, – разрешил я. – На уровне одного индивидуума идея очень неплохая, но на весь город… Если мы всем Лукошкином показательно сойдём с ума, нам действительно никакого Лиха не надо – мы так эффектно самоуничтожимся, что любо-дорого посмотреть! Вот Кощей с шамаханами обрадуются… Нет уж. Давай в дом. Переоденься, поешь горячего и перед царицей извинись. Нашёл кого кусать, вампир-неудачник…
– Так нешто у меня выбор был? – пробурчал наш вечно обиженный спасатель родины, полностью извлекаясь наружу. – Стрельцов кусать – понту нет, штаны нестираные, пахнут неароматственно, вкусу гастрономического никакого. Бабулечку-ягулечку тяпнуть тоже радость недолгая – и нога у ей костяная, и в кого потом превратит, на раз не угадаешь… А уж невесту вашу Олёнушку тем паче мне укусить было бы неприличественно! Нельзя будущую жену начальника любимого за ножку и помыслить покуситься! Ибо не по-товарищески оно было бы! Хотя вон вы с Маняшей-то, поди…
– Всё сказал? – кротко спросил я.
– А ещё она бесовка бывшая.
– Теперь всё?!
– Куснул бы, да и отравился ещё…
* * *
Дольше он судьбу не искушал, быстренько упрыгав в терем. Я же, наверное, минут десять – пятнадцать топтался у поруба, размышляя над всем, что он мне тут вруливал. Могло ли быть рациональное зерно во всех этих бреднях? Митька не так глуп и не такой дурак, каким иногда любит выставлять себя в обществе. Если вдуматься, то для человека из глубинки, всего год назад выучившегося читать у дьяка Фильки, он не на шутку увлёкся психологией и делает на этом поприще заметные успехи. Что, если он спонтанно нащупал решение? Я вспомнил о небезызвестном городском юродивом Гришеньке. Интересно, а мог ли он сказать, что ему в последнее время крупно не везёт? Если нет, то к Митиному открытию стоит присмотреться повнимательнее.
Вечер двигался уже по накатанной схеме: везение – невезение, везение – невезение, и так до глубокой ночи. Кстати, не забыть себе отметить в блокнотике – ночью Лихо спит, видимо, тоже нуждается в отдыхе, и будить его не стоит – себе дороже. Невыспавшееся злобное одноглазое существо способно доставить втрое больше неприятностей. Хотя пока всё это на уровне логических умозаключений, об истинной природе «преступника» мы всё ещё знаем мало.
А ведь я сам, между прочим, уже две ночи практически не спал. Когда вошёл в терем, то двигался почти как зомби, на полуавтомате, бабка заставила выпить какую-то жутко бодрящую зелёную дрянь. Моя невеста смотрела на меня самым жалостливым взглядом, но при сотрудниках лишними поцелуями не баловала. Матушка царица демонстративно ходила с палочкой, хромая, как Серая Шейка. Или у той уточки было перебито крыло? А, неважно, без разницы…
Сон накатывал как прибой, тяжёлыми волнами, едва не сбивая с ног, но я держался. Возможно, поэтому мои записи в тот вечер были сумбурными и деловыми, без лишней описательности, в меру художественными и очень по существу. А ещё я пытался выстроить схему «везения – невезения», то есть, по возможности, отыскать во всём этом некую цикличность. Что-то, кажется, получалось, что-то нет… Сравните.
Невезение. Назим достал из печки перепеченную пахлаву, долго ругался по-азербайджански, махал большим ножом, искал, кого зарезать. Пришёл к выводу, что лучше всего Ваську. Кот орал и сопротивлялся. Обоих разливали водой. Яга пила капли. Домовой плакал за печкой, паковал вещи и кричал, что «иммигрантав ныгде ны любят!».
Везение. Митя душевнейше посидел в баньке. Бабка сочла, что «мальчишечка в порубе себе всё как есть отморозил, а ить ему ещё детей рожать, горе луковое-э!». Не спорю, если бы рожать ЕМУ, то точно горе. Но уточнять момент истины не стал, а, подчиняясь диктату нашей главы экспертного отдела, отнёс этому умнику в предбанник чистую одёжку, два здоровенных пирога с мясом и капустой, плюс пол-литровую бутыль настойки на ягодах и меду, сорок два градуса крепости. И Митя вернулся к нам за общий стол – сытый, счастливый, всем довольный и – «как же ему после такого за бабулино здоровьечко не выпить?! Налейте сироте в честь праздничка…».
Невезение. Припёрлись бояре. Примерно полдумы, все при полном параде, с хоругвями, музыкой, при саблях и с одной маленькой пушкой на колесиках. Очень надеялись, что мы их не пустим, дав возможность пострелять по воротам отделения на ночь глядя. Пустили, разумеется, хоть Еремеев и возражал. Цель визита? Верните матушку государыню! Типа жить без её благостного взора более не можем, а царь не в себе, ему без женской ласки тоже хоть в петлю лезь, вот со скуки уж и на бояр своих верных гневается напрасно. Это они про то, что чуть-чуть не успели повесить меня сегодня. Поэтому и половина думы – те, кто попался под Горохову руку первыми, дома лежат пузом вниз, с примочками на поротых задницах. Короче, «бросай ты, светлая царица, энто отделение милицейское и вертайся в палаты. Всё равно слух прошёл, что тебя здесь свои же сотрудники искусали бесчеловечно!.. Уж искусателя мы, бояре, сами на кол посадим, ты тока укажи кто и садись в карету, нагулялась, поди…».
53 
