38 
Мой муж с трудом помог ему встать. Пьяный Гофман вел себя не лучше напившегося Пусика на балу у дожа Венеции.
– Може мне ще пор-сыю пунша, эт-того восхи-хиэ-льнейшего напит-ка бохов? – бормотал он, тянувшись к бокалу.
– Немного же ему надо, чтобы надраться. Кажется, вы уже отпили свое, маэстро!
– Хлубок-е отщанье овладело мной. Его истощ-ник к-рнится в тяжелом недуге…
– Хватит врать! Вы выглядите совершенно здоровым! Просто цветете и пахнете, будто вам восемнадцать! – убежденно прорычала я и, повернувшись к ребятам, громким шепотом констатировала: – Клиент набрался в хлам, что будем делать?
– О моя злос-шасная звезда… то душевн нед-дуг, сне-дающ-щий м-ня, – любовь к моей Юли-ик! – е. Я ч-чах-ну, чахну от этой жыстокой стрсти. Но нам не од-леть мышью рать… я бес-силен… я бою-юсь!
Алекс переглянулся со мной и котом.
– Оставим его здесь, – сказал он, усаживая Гофмана обратно на травку.
– Согласна, – кивнула я, и мы притворились, что собираемся уходить.
Он тут же стал пытаться встать на ноги, которые его не очень слушались:
– Не-эт! Пост-ойте, я с-сам спасу ее, мою чуд-ную дорогую девочку! Г-рю вам, я в-с-силах… – И он упал, поудобнее подогнул коленки к подбородку и уютно захрапел.
– Ну уж нет!
Агент 013 отхлестал его по щекам.
– Хр-хм… Что?
– Вы можете пожелать Кракатук?
– Пжелать Крк-тук?! – возмущенно ахнул классик.
– Не в том смысле! А чтобы он оказался у нас. Он нам нужен, чтобы одолеть крыс. Ваши желания, не знаю, осознаете ли вы это сами, здесь сбываются!
Гофман как-то таинственно улыбнулся.
– Д-рузья мои, я даже… не знаю, что эт-то такое.
– Вы?! Ах, да, конечно, значит, вы еще не знаете или, вернее, уже не знаете.
Пришлось объяснять человеку, придумавшему Кракатук, что такое Кракатук. Эту честь мы с командором охотно препоручили коту. И ладно, лично я не завидовала, дурные вести сообщать куда интереснее…
Только внимательно выслушав всю историю Кракатука из своей сказки, мило и, как мне показалось, чуть язвительно улыбаясь, Гофман признался, что он, к сожалению, не может пожелать того, чего не видел. На что я едва удержалась, чтоб не заметить: «А марципановые елки вы, значит, раньше видели?» – но сдержалась. Чего спорить с алкоголиком?!
– Тогда пожелайте хотя бы, чтобы мы перенеслись к Юлии или, еще лучше, чтобы она сразу оказалась у себя дома.
Вместо этого с неба свалилась бутылка рома. Кажется, когда он в депрессии, то не может дифференцировать свои желания. Похоже, что выпить сейчас он хотел так же, как и освободить из крысиных лапок свою ненаглядную Юлию. Мы грозно уставились на него…
– Хочу! Но не могу, – простонал он, зажимая голову между коленей.
– Да тьфу на вас, не убивайтесь так уж. Мы освободим ее сами. И я, кажется, запомнила место, где Кракатук исчез под леденцовой травой. Надеюсь, что через нее видно насквозь. Пошли, ребята!
Описывать долгие (полчаса!) поиски уплывшего под землю ореха я не буду. Упомяну лишь, что Алекс мне активно помогал, а Профессор гнусаво критиковал все наши действия.
– Вот он! Кракатук! – окончательно утомясь от ползания по бугоркам и овражкам, воскликнула я. – Я его нашла! Но как же он глубоко. Как его теперь оттуда вытащить?
– Что-то солнце стало припекать. Раньше это как-то не чувствовалось, – хрипло выдохнул командор, вытирая рукой пот со лба.
Кот тоже как-то тяжело дышал. И мне захотелось пить и расстегнуть лиф платья. Но от последнего я воздержалась, смущаясь агента 013, вернее, его порицающего взгляда шестнадцатилетнего девственника. И в самом деле, откуда вдруг такая жара?
Земля вдруг начала превращаться в слизкую затягивающую массу. Мы заскользили вниз по склону. Мой муж бросился грудью на едва различимый Кракатук…
– Скорее! Леденец начал плавиться. Он засасывает меня!
Алекс сунул руку за орехом по самый локоть. Но не дотянулся. Тогда он снял туфлю и попробовал ухватить его пальцами на ноге, чтобы в крайнем случае подтянуть повыше и потом схватить рукой, но тоже не вышло. Хорошо хоть ногу назад вытащил с нашей помощью…
– Этот орех как будто имеет разум и хитрит: как только я чувствую, что почти достал его, он тут же уходит в глубину или делает нырок в сторону.
– Тебе это только кажется, любимый, леденец превращается в патоку, само собой, что и орех опускается на дно.
Земля под ногами с каждой минутой становилась все более жидкой.
– Держи меня за щиколотку, я нырну за ним, – попросила я Алекса.
38 
