Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
20 
Зачем тебе все это? Я ведь не просил многого. Всем известно, как наказывается неповиновение и как вознаграждается послушание. Человек не может устоять, получая все. Абсолютно все! Плата не будет высока. Плата за душу никогда не бывает высокой. Только поверь мне…
Я чувствовал всей кожей, что три свечи погасли, а четвертая догорала каким-то нервным, рваным огнем, дрожа от ураганных порывов ветра. Раны на лице демона медленно, но верно зарастали. Хриплое дыхание Ланы слышалось совсем близко, казалось, ей не хватает воздуха. Мое тело судорожно дергалось. Кисть правой руки ударилась обо что-то мягкое, и в этот миг погасла четвертая свеча.
Смех, хохот и торжествующее гоготание Махагалы заглушило все то, что еще недавно было мною. Если я и помнил какие-то молитвы, то сейчас был не в состоянии произнести хотя бы слово. Мне отказывались повиноваться даже собственные мысли…
И вдруг последняя, пятая свеча неожиданно вспыхнула ослепительно-ярким светом! Я ощутил на губах вкус поцелуя и… вкус крови! Ведьмовской крови Ланы…
Будьте вы прокляты!
Это последнее, что успел сказать демон. Пятая свеча сжигала его дотла. Черная непроницаемая темнота исчезала урывками, как неравномерно горящая бумага, не оставляя после себя ни пепла, ни дыма, ни гари. Я чувствовал, как знакомые нежные пальцы вкладывают мое очищенное сердце обратно ко мне в грудь. Как сама собой закрывается рана, оставляя на коже лишь легкое ощущение зимнего озноба. Как ее руки почти силой открывают мне глаза и она смотрит на меня, как на новорожденного младенца, вытирая кровь с разбитых моим кулаком губ.
– Знаешь, я никогда не говорила тебе этого раньше. И никогда не скажу потом. Просто хочу, чтобы знал – я люблю тебя…
Ночью они набросились на меня спящего и связали. Мои монгольские цэрики, чья верность господину вошла в поговорку, предали меня. Как предала вся дивизия!
Никто из азиатов не смел поднять против меня оружие, я все так же являлся для них живым божеством, которое нельзя убить. Поэтому они лишь надежно опутали меня веревками и бросили одного в белой юрте главнокомандующего. Маленькие коренастые кони унесли их в разные стороны бескрайних степей, чтобы мой дух не знал, кого догонять и кому мстить.
Вместо одной смерти они даровали мне возможность умереть несколько раз. Что могло быть позорнее плена для потомка крестоносцев, чьи поколения веками геройски умирали в бою?! Я слышал волчий вой и понимал, что в любую минуту могу быть живьем растерзан серыми хищниками.
Потом взошло солнце, и нестерпимая жара сжигала меня, так же как мою душу сжигала нереализованная жажда мести. Кровавой мести всем! Предателям-казакам, изменникам-монголам, всей России и всей Халхе, так жестоко обманувшей меня, низвергнутого господина жизни и смерти!
Я едва не сходил с ума, я рычал как зверь, пытаясь дотянуться до спрятанного в кармане цианида, но веревки были надежными, а вязать узлы пастухи умели как никто. Я не помню, сколько часов пролежал обездвиженным, но точно знаю, что, когда у моей юрты раздался стук копыт и незнакомый человек в кожанке с красной звездой на папахе спросил, кто я, мой ответ был по-военному прям и честен:
– Барон Унгерн фон Штенберг, главнокомандующий Азиатской дивизией!
…До моего расстрела в Новониколаевске оставалось меньше месяца.
Я подолгу сижу в том же самом кафе. Официантки все так же приносят сухое красное вино и сочувственно вздыхают у меня за спиной, думая, что я этого не вижу.
Звонков от Ланы нет уже месяц. Учитывая, что она ранее исчезала на два года, я понимаю, что это еще не срок. Не знаю, насколько ее кровь изменила мою сущность, но в тот момент это не было ее или мое осознанное решение. Кто-то решил все за нас.
Нет, серебряный крест не жжет мне кожу, значит, моя сущность не изменилась так же необратимо, как ее. Хотя, возможно, именно это и стало барьером между нами. Она старалась вырываться пореже. Словно опасалась чего-то, и больше себя, чем меня. Быть может, те слова, которые она мне сказала, напомнили ей, кому и за что она продала душу. А может, просто боялась, что одной моей души нам не хватит на двоих. Да? Нет?!
Я могу с уверенностью говорить лишь о том, что рано или поздно на моем телефоне вспыхнет ее sms и на экране отразятся четыре буквы имени отправителя – Лана.
Я буду ждать. Ты знаешь это…
Часть вторая
Sacrarium[1]
