56 
— Нет, не мертвецы. Но колдовство здесь тоже приложено. Это големы.
— Ну да?! Откуда знаешь?
— Я ж их видала, когда они к тятеньке приходили. Нешто я глиняного человека от живого не отличу?
— А где находится эта самая Лысая гора? — спросил Пашка.
— Эвон, глянь в окошко и увидишь. Ни с чем не спутаешь! Тем паче что Вечная Звезда горит прямёхонько над ней.
Мальчишки подошли к узеньким, больше похожим на бойницы окнам. За городом среди поросших лесом холмов возвышалась похожая на шлем гора серовато-коричневого цвета. Сходство со шлемом усиливала высокая башня на самой вершине, обнесённая, как и город, частоколом из мощных брёвен. А прямо над башней высоко в небе мерцала яркая сине-голубая звезда.
— Этот острог и есть жилище Тушисвета,— продолжила княжна.— Он никогда не выходит из него. Оттуда он шлёт свои приказы, оттуда посылает Бессмертных вершить свою волю. Оттуда он правит княжеством. Никто не может скрыться от его гнева.
— И давно он правит? — поинтересовался Юрка.
— Очень давно. В старинных книгах написано: он явился в тот год, когда над нами зажглась Вечная Звезда. Никто из ныне живущих не помнит того времени.
— Так, может, его и нет уже давно? Помер небось, а кто-нибудь от его имени продолжает делами ворошить? — высказал предположение Колька.
— Говорят, что Тушисвет не может умереть,— ответила Дарирада,— что он бессмертен. Раз в неделю устраивается Великое Явление: ворота Храма Порядка открываются, и Тушисвет является перед взорами тех, кто желает поклониться ему и ещё раз убедиться в его могуществе. Сегодня это тоже будет...
— Он что, Кощей Бессмертный? — не унимался Колька.— Да что это за человек такой?
— Это не человек,— тихо сказала княжна.— Это чудовище...
* * *
После трапезы Ветрознай отвёл мальчишек в покои для гостей. Колька и Юрка с разбега бросились на широкую кровать, усыпанную подушками, а Пашка задумчиво присел на её краешек.
— О чём задумался, дружок? Ты б слопал лучше пирожок! — подмигнул Пашке Юрка, кивая на большую вазу, полную таких же плюшек, какими их угощали у княжны: вдруг дорогие гости проголодаются?
— Я вот о чём думаю: хоть ты и не веришь, мы всё-таки в Сказке...
— Почему не верю? Теперь верю. Колдовство, големы, бессмертные чудища! — Юрка барином развалился на подушках.— Я даже теперь понимаю, почему говорят «не жизнь — сказка!».
— ...а Сказка имеет свои законы. По этим законам мы должны сразиться с чудовищем и победить его.
— Победим, что нам стоит! — беспечно отозвался Колька.— Вот только узнаем, где тут пулемёт-кладенец запрятан, и победим. Я, пожалуй, даже один его победю. Чтобы по праву носить орден Дашкиного Благорасположения!
— Пашка, не забивай себе голову ерундой! — махнул рукой Юрка.— Ты же сам говоришь, что это Сказка, а они всегда хорошо заканчиваются. Ты что, сказок не читал?
— Читал,— вздохнул Пашка,— Наверное, даже больше, чем ты. И знаю, что не все сказки заканчиваются «...и стали они жить поживать да добра наживать». Есть и очень грустные...
— Вот ваши обереги! — В покои вошла Дарирада и помахала перед собой тремя шнурочками с подвешенными на них серебристыми шариками. Княжна переоделась. Вместо сарафана — просторные серые штаны и зелёная рубашка навыпуск, подпоясанная кожаным ремешком. Туфельки уступили место кожаным башмачкам, расшитым цветными нитками, вместо прежнего замысловатого головного убора — свисающий на плечо зелёный колпачок.— Вы что, собрались так же, как все эти лентяи из свиты, спать среди белого дня?!
— Нам распорядок дня никто не сообщал,— пожал плечами Колька.— А насчёт вздремнуть — это бы неплохо: мы сегодня очень мало спали.
— Успеете выспаться! Повелеваю сопровождать меня в моей прогулке!
— Ты же только что с прогулки вернулась! — удивился Колька.
— Трястись в душном возке со сварливой фрейлейн — это ты называешь прогулкой? Живо надевайте обереги и — за мной! — Дарирада развернулась и быстро вышла из покоев.
Во дворе терема Ветрознай держал на поводу оседланных лошадей: белую и трёх буланых. Тут же стояла и карета княжны, запряжённая свежими лошадьми.
— Вот это моя Истома.— Дарирада подошла к белой.— Соскучилась, ласточка моя? Прими гостинец!
Княжна протянула на ладони кусок хлеба, щедро посыпанный солью. Истома осторожно взяла гостинец губами и благодарно замотала большой головой. Ветрознай раздал мальчишкам по такому же куску и, кивнув на оставшихся лошадей, сказал:
56 
