— Откуда узнал, характерник? — змеиным шипением раздалось сзади. — Призрак бесшумно ходит, запаха от меня нет, каким чувством почуял?
— Просто догадался, — спокойно обернулся я.
В трёх шагах от меня за моей спиной покачивалась на тонких ножках призрачная фигура гиены с пылающими адским пламенем зрачками.
— А вы, оказывается, ещё и говорить можете.
— Только здесь, хорунжий, только здесь. В других местах, на освящённой земле, у меня сил меньше, — кашляя, начал он, медленно обходя меня по кругу. — Долго я тебя ждал, ох как долго. Тебе не понять, сколько страсти и злобы переполняло меня, чем мне пришлось заплатить всем силам Тьмы, чтобы получить этот шанс. И мне даровали достаточно мощи, чтобы отомстить…
Я ничего не успел сделать, потому что серая тварь просто исчезла на миг, а когда вновь увидел её уже слева, то с ужасом понял, что моя левая нога словно надломлена в колене. Дикая боль пронзила от пятки до бедра, и оборотень злорадно ухмыльнулся.
— Я дам тебе умереть медленно, не сразу, чтобы ты прочувствовал каждый миг умирания. Но не бойся, Иловайский, умрёшь только ты, других я не трону. Даже Хозяйка останется жить, если, конечно, мне не взбредёт в голову передумать.
— Вы уже не раз пробовали, да не вышло. Неужели нравится, когда вам наступают на хвост?
Если я и рассчитывал хоть чуточку вывести его из себя, то крупно просчитался, призрак не купился и забавлялся со мной, как кот с мышью.
— Мне дали срок до завтрашнего дня. Сегодня ночью умрёшь ты, завтра до заката — она. Упырей убью по ходу, изменники не заслуживают иной участи. Как и отец Григорий, и Павлуша, и прочие. Я не бахвалюсь, молодой человек, просто хочу, чтоб ты знал: они умрут все, и я спокойно опущусь в геенну на веки вечные…
— Вы же обещали никого не трогать, кроме меня, Анатоль Францевич?
— Чего стоит обещание, данное заведомому мертвецу? — хихикнул он. — Мне не будет стыдно и уже не будет больно, месть услаждает любые муки…
Оборотень метнулся ко мне второй раз, но теперь я знал и видел, как он это делает. Полностью увернуться не удалось, удар в правую ногу пришёлся по касательной, но и мой ответный выстрел ему в затылок явно рассмешил зверя.
— Опять серебро? Так оно меня не рассеет, зря только порох перевёл. Да ты чего стоишь и мучаешься, дурачок? Приляг!
От коварного удара в бок я уже никак не мог ни уклониться, ни попытаться его смягчить. Казалось, что живот скрутило ледяным холодом, а потом раскалённые иглы впились в желудок и печень. Едва дыша от невыносимой боли, я рухнул на колени, выронив ненужный пистолет и чувствуя, как предательские слёзы бесстыже бегут по щекам…
— О, да ты плачешь, характерник? — Изображая удивление, призрак вытянул уродливую морду, едва не касаясь моего лица. — Неужели так больно? А как больно было мне, ты не думал… Тебе это и в голову не приходило, когда ты отнимал у меня всё: авторитет, доброе имя, власть, жизнь!
— Не было… у тебя… доброго имени, — с трудом, словно выплёвывая слова, пробормотал я. — Хочешь убить — убей… Помолиться дашь?
— Конечно, я же не зверь, — расхохотался оборотень.
Кое-как, закусив губу до крови, чтобы не орать, я триста раз проклял себя за самонадеянность, но сумел вытащить из-за пазухи мятую церковную свечку, огниво и уж заодно ту самую клизму.
— А это что? — живо заинтересовался бывший аптекарь. — Знакомый предмет, медицинское оборудование, у меня таких штук шесть было разного размера. Откуда взял?
— Наш полковой врач Фёдор Наумович предлагал… лечить этим Прохора. От вашего укуса у моего денщика жар не спадает…
— И не спадёт, умрёт он через день-два. А лекарь ваш дурак! Нашёл чем от температуры избавлять, коновал, как только таким врачебные дипломы на руки дают?!
— Сам удивляюсь, — слабо кивнул я.
— Ну и последний вопрос: сюда-то ты её зачем припёр? Мне, что ли, показать, посоветоваться?
— В общем, да…
По-моему, он так и не понял, что я сжимаю её в руке слишком близко к его призрачной лапе. Мне оставалось лишь разжать пальцы, и взвизгнувший Анатоль Францевич мигом оказался засосанным внутрь зловонной медицинской клизмы! Вторым движением я успешно залепил входное отверстие освящённой свечкой. Клизма выпала из моих рук, внутри неё пару раз что-то толкнулось справа налево, но, видимо, церковный воск и впрямь обладал немалой силой — наружу призрак уже никак выбраться не мог…