88 
— Всё что пожелаешь, королева моя кареокая!
— Ох, любимка, — потёрлась она щекой о мою грудь. — Ласковый ты у меня, а я грубиянка махровая. Детство такое, ещё с детского сада со всей группой на ножах, в мальчишек кашей кидалась. В школе учитель физкультуры белкой обзывал, типа слишком шустрая, другие педагоги тоже приставали, троглодиты, а с шестого класса, как грудь попёрла, так вообще хоть вешайся. В институте на потоке все мальчишки каждый день на рубль спорили — перевесит меня вперёд или не перевесит?! Дебилоиды…
Я тоже, не всё понимая, сострадающе гладил её по вьющимся тёмным кудрям, схваченным в простой узел на затылке. Но, как бы мне ни хотелось убедить её, что я не такой, что у меня к ней самые честные намерения, но самому себе не соврёшь: её грудь привлекала, манила и держала меня, словно недоступная горная вершина, от одного предвкушения которой заходится сердце и меркнет разум. Господь Вседержитель, и отчего же мы, мужчины, вот так примитивно устроены? И смех, и грех, и шиш куда здоровую физиологию спрячешь. Каким-то боком это стало ясно и Катеньке, видать, я неловко повернулся…
— Так, стоп машина, сбавь пары, перехожу к делу. — Она отшагнула от меня, но рук не отняла. — Слушай, в чём тут засада: сможешь пару дней пожить вместо меня в Оборотном городе?
— Ваше благородие, ты скоро ли? — не вовремя озаботился Прохор.
— Да, ещё пять минут! — не сговариваясь, прокричали мы с Катей, и она быстро объяснила мне, что к чему.
Отказать, как вы понимаете, я просто не мог. Во-первых, потому что загодя дал согласие, а во-вторых, оказывается, и сама проблема-то возникла хоть и на пустом месте, но не без моего недавнего участия. Пару-тройку раз в год моей любимой необходимо было присутствовать на неких конгрессах молодых учёных, где все общались, заслушивали доклады, повышали уровень знаний, обменивались передовыми достижениями и всё такое прочее.
Как я понял, Оборотный город у нас в России-матушке — далеко не единственное место, где нечисть живёт целыми кварталами. Про большие столицы вроде Москвы да Санкт-Петербурга и батюшки Киева даже речь не шла, там таких «оборотных» по три-четыре на округу. И почти в каждом Хозяин или Хозяйка научную работу осуществляет. Конечно, с разными научными целями, но, видать, всё одно на благо прогрессивного человечества.
Так вот, Катенька тоже должна была там выступать с отчётом на тему «Психологические аспекты возникновения патриотизма под влиянием иноземной оккупации». А на рабочем месте её должен был бы заменить научный руководитель, то есть тот самый Соболев, который по милости моей обречён проходить долгий курс лечения в психиатрической больнице!
Короче, не соглашусь ли я втихую подежурить пару дней в Оборотном городе, пока она быстренько смотается туда и обратно? Никаких обязанностей, никакой ответственности, ничего сложного — только поддержание иллюзии, что во дворце кто-то есть и этот кто-то бдит!
— Ну, чё ты молчишь? — Катя умоляюще заглянула мне в глаза. — Я же тебя не так часто о чём-либо прошу. Мне и вправду надо. Засвечусь на хорошем уровне, предложат кандидатскую, и я смогу уехать отсюда на более престижную работу с ё-го-го каким повышенным окладом. А? Соглашайся, пожалуйста, я тебе с конференции сувенирчик привезу. Блокнот-ежедневник или магнитик на холодильник, хочешь?
— И поцелуя одного довольно будет.
— Точно? Не обманешь? Придёшь? Ой, не подведи…
— Когда надо быть? — смиренно уточнил я.
— Завтра утром. — Она быстро чмокнула меня в щёку и метнулась к показавшемуся меж деревьев низенькому силуэту — бабка Фрося, верная провожатая и доверенная шпионка.
— И смотри у меня, Иловайский, — радостно раздалось на прощанье, когда я уже возвращался к лошадям.
Ладно, милая, чего ж для тебя не сделаешь, отдежурю и в нечистом городе. Дело-то и впрямь не хитрое, как-нибудь управимся…
— Нацеловался хоть? — пхнул меня локтем ухмыляющийся Прохор.
— Не без того, — важно подтвердил я. — Только маловато будет. Вроде как по губам клубничным вареньем мазнула, а любовь всегда голодна…
— И то верно. Любви — всё мало, она как жало. Ткнут тя несмело, а боль на всё тело. И от этой страсти терпеть нам напасти, и с ней намаешься, и без неё стреляешься!
О том, на какую конкретно тему мы с Катенькой разговаривали, я покуда решил умолчать. День и без того насыщенный, а расскажу правду, так он мне и ночью спать не даст. Обматерит и будет прав! Потому что не имеет права казак без разрешения атамана свой полк на два дня покидать. А кто мне такое разрешение подпишет, дядя, что ли? Но и раз мною слово дадено, то и отступать теперь поздно. Одна надежда — утро вечера мудренее, выспимся, а уж с рассветом на ясную голову и решим, как выкручиваться. Не в первый раз, слава богу…
88 
