81 
Начальник скромно посмотрел на потолок.
– Я не понял,– признался смущённый Голубев.
Воронский выпятил грудь:
– Дорогой мою юный коллега, подумай о ранцевом парашюте на спине начинающего летуна... ты сам, кстати, недавно ещё был с жёлтым клювом, верно? Ну и как, больно было падать после первого выхода из гнезда?
– Ой...
– Вот-вот – «ой»! – поучительно подвёл итог начальник,– Понял-таки... Ну орлы, вопрос решён. Пиши парашюту одобрение, а самолёту...– Шеф на мгновение нахохлил перья, но затем трепыхнул крыльями и каркнул: – Самолёт оставим на будущее! Думаю, так будет лучше – и птенцы сыты, и червяки целы. Давай следующий патент, Совин, а то скажет общество, что напрасно мух своих едим, ничего не делаем...
Александр Рудазов
КОГО БОЯТСЯ МАГИ
Утро. Раннее утро. Ласковые солнечные лучи щекочут глаза даже сквозь веки. С внутреннего дворика слышны журчание фонтана и детский смех.
Креол сладко зевнул, раскидывая руки в стороны. Вставать неохота. Ещё слишком рано. Сегодня первый день месяца кин-Инанна. Это самый жаркий месяц в году – день тянется долго-долго, а ночь, наоборот, донельзя короткая. В такой зной лениво даже шевелиться – хочется лежать на тёплой крыше и ничего не делать.
Вчера они с Шамшуддином засиделись допоздна. Старый ублюдок Халай впервые за три месяца сжалился над учениками – позволил отдыхать целых полдня. В питейном доме госпожи Нганду была опрокинута не одна кружка ячменного пива.
Правда, денег после той попойки не осталось совсем. Да их и было-то негусто – в карманах Креола и Шамшуддина редко встречаются даже медные сикли. Хотя оба из зажиточных семей.
Дед Шамшуддина – один из крупнейших землевладельцев Симуррума, а отец Креола – архимаг, один из богатейших аристократов Ура. Но до молодых наследников нет дела ни тому, ни другому. Старый Липит-Даган от души ненавидит незаконнорожденного внука, из-за которого его дочь лишилась честного имени. А Креол-старший вспоминает о существовании сына, только когда тот появляется перед глазами.
По счастью, маг – это очень уважаемая профессия. Даже если он только-только вступил в ученичество. Благоразумная госпожа Нганду никогда не отказывается ссудить двум ученикам кувшинчик-другой пива или хотя бы ячменной сикеры. В долг, всё в долг. Когда Креол и Шамшуддин вырастут и оперятся, они уж верно не позабудут оказанных благодеяний.
Креол лениво поскрёб ногтями грудь. Ни единого волоска. Ему уже почти шестнадцать, а шерсть на груди до сих пор не растёт. Зато на верхней губе и подбородке первый пушок уже появился – спустя несколько лет он обязательно станет роскошными усами и бородой. Креол не жрец, не раб и не содомит, так что будет носить длинную завитую бороду.
Сквозь полудрёму донеслось тихое шлепанье. Босые ступни. Наверное, Шамшуддин продрал глаза и спускается в умывальную. Сегодня ученики мага ночевали на крыше – в такую жару лучше всего спать прямо под звёздами. Блаженна прохлада шумерской ночи, ничто не сравнится с этой дивной негой...
– Яу-у-у-у- у-у!!! – разорвал тишину дикий вопль.
– Вставайте, поганцы!!! – одновременно прорычали над самым ухом.
Всполошившийся Креол резко открыл глаза... и тут же снова их зажмурил. Все тело пронизала страшная боль. Ученик мага скрючился и заскулил, держась за мучительно ноющий живот.
По нему словно шарахнули осадным тараном!
– Сию минуту вставайте, щенки! – зло прошипел чей-то голос,– Не то я...
Креол торопливо перекатился на живот, с трудом поднимая голову. Слезящиеся глаза кое-как различили костлявую ссутулившуюся фигуру – Халай Джи Беш.
Любимый учитель.
В руках дряхлый демонолог держит тяжёлый медный колокол на палке. Его звон созывает рабов к приёму пищи. И именно этим колоколом Халай только что от души шарахнул любимых учеников. Одного и другого – точно в живот.
– Мои внутренности...– жалобно простонал Шамшуддин, держась за отбитую печень,– О мои бедные внутренности...
– Немедленно замолчи, смрадная отрыжка Червя, не то твоя голова разделит судьбу брюха! – яростно сверкнул глазами Халай,– Поднимайтесь, ублюдки! Солнце давно поднялось, и вы тоже поднимайтесь!
Креол выпрямился, исподлобья поглядывая на учителя. Этому старому маскиму уже перевалило за сто лет, но он по-прежнему мастерски орудует жезлом и прочими орудиями для битья, А силища, как у молодого.
81 
