56 
На этот раз Бренна не протестовала, когда Гаррик отодвинулся и лег рядом. Оба были не в силах пошевелиться и жадно втягивали воздух. Когда Бренна осторожно коснулась плеча Гаррика, он со страхом подумал, что не смог подарить ей блаженства и сейчас она потребует большего.
— До утра еще далеко, госпожа, — устало пробормотал он, прикрывая глаза. — Постарайся заснуть.
— Я только хотела поблагодарить тебя, Гаррик, вот и все.
Гаррик повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть нежную улыбку на губах Бренны, прежде чем она отстранилась от него и начала надевать ночную сорочку. Гаррик пристально смотрел ей в спину, вновь и вновь поражаясь многоликости этой женщины. Но эта сторона ее характера нравилась ему особенно.
Выражение лица викинга смягчилось.
— Иди сюда, девушка, — хрипловато прошептал он и привлек ее к себе, зная, что она не станет сопротивляться. Бренна прижалась к нему теснее, и Гаррик, почему-то подумал, что привыкнуть к присутствию этой женщины не составит большого труда.
— Гаррик, как хорошо, когда не нужно ни о чем спорить, — сонно пробормотала Бренна.
Гаррик улыбнулся в темноте и, сам не сознавая того, крепче стиснул ее руки. Она действует на него, словно старое доброе вино! Еще одно такое признание, и он снова захочет ее!
— Да, Бренна, очень хорошо.
Глава 18
Бренна сидела за маленьким столом напротив Гаррика, угрюмо ковыряясь в миске с овсянкой и время от времени бросая на него разъяренные взгляды. Но Гаррик был слишком занят едой, чтобы их замечать.
Вот уже целую неделю он держал ее в этой комнате под охраной овчарки. Гаррик сам приносил Бренне еду, но оставлял ее одну на целый день и возвращался только к вечеру. После той ночи, когда он принес ее сюда, между ними не было близости, и он не протестовал даже, когда Бренна настояла, что будет спать на диване.
Проснувшись наутро после той бурной ночи, Бренна была полна отвращением к себе и к собственному поведению. И дело не в том, что она поступила как последняя шлюха — тело, женское тело предавало ее на каждом шагу! Именно оно побудило ее так бесстыдно предлагать себя, чтобы узнать истинные глубины наслаждения. Он зажег в ней огонь, о котором Бренна даже не подозревала… Но никогда больше! Этому восхитительному блаженству можно противиться! Да, подобного экстаза нужно опасаться — слишком дорогую цену приходится за него платить…
И хотя случившегося уже не изменить, но будь она проклята, если допустит, чтобы это повторилось. Только последняя дура могла поверить, что Гаррик передумает и согласится, чтобы она по-прежнему работала в конюшне, а не занималась домашней работой. После той нежности и ласк, которые они делили… нет, этого простить нельзя!
Бренна рассеянно протянула Догу, лежавшему у ее ног, кусочек мяса, как привыкла делать это дома, где по замку бродило множество гончих. Только когда пес ткнулся носом ей в руку, снова прося подачки, Бренна сообразила, что наделала, и, подняв глаза, увидела, что Гаррик угрюмо уставился на нее. Прекрасно! Это гораздо лучше, чем самоуверенная ухмылка, так часто появлявшаяся на его лице за последнее время.
— Чем ты так недоволен, викинг? — деланно-невинным тоном осведомилась она, хотя глаза озорно сверкнули. — Боишься, что из-за меня лишишься преданности своей собаки?
Когда глаза Гаррика угрожающе потемнели, ее улыбка стала еще шире, и девушка безжалостно продолжала:
— Ты не знал, что мы подружились, не так ли? Но чего ты ожидал, заперев нас на целую неделю? Пройдет немного времени, и он даже головы не поднимет, когда я выйду из этой комнаты.
Гаррик окинул ее долгим холодным взглядом, прежде чем наконец ответил:
— Если это правда, госпожа, значит, пора поставить замок на эту дверь.
— Ты не посмеешь! — Лицо Бренны стало пепельно-серым.
— Посмею, не сомневайся, — ледяным тоном бросил Гаррик. — И сегодня же, если у меня не будет других дел.
— Я только подшучивала над тобой, — отступила Бренна, стараясь говорить как можно небрежнее. — Ты по-прежнему можешь доверять своей собаке.
— Ну да, зато тебе нельзя доверять, — подчеркнул он, устремляясь к двери.
— Сколько еще ты будешь держать меня здесь? — , взорвалась Бренна.
Гаррик обернулся, как-то странно ощерившись:
— Не я тебя здесь держу, госпожа, а ты сама! Тебе стоит согласиться служить мне, и можешь вести такую же жизнь, как остальные рабыни.
56 
