29 
— Как тебе кажется, они играют громко?
Ивонна рассмеялась:
— Ну да, довольно громко.
— Можно мне послушать?
Все еще смущаясь, Ивонна ответила:
— Конечно, пожалуйста. Вот. — Она вытащила пластинку из стопки и протянула ему альбом с большим дирижаблем-цеппелином, будто бы зацепившимся за Эйфелеву башню и окруженным вспышками.
Внизу, в гостиной, стоял проигрыватель «Дэнсет», который отец получил в обмен на пять тысяч купонов из сигарет «Эмбасси» еще до того, как бросил курить. Для них это был камень преткновения, вечный предмет споров: Ивонна настаивала, что только она покупает записи и вообще по-настоящему разбирается в музыке; иногда мать слушала кантри — Джонни Мэтиса или Джима Ривза, а иногда отец ставил что-нибудь из своих немногочисленных пластинок с записями джазовых биг-бендов. Она думала, что ящик должен бы стоять у нее в комнате, но отец настойчиво возражал, мол, это семейный проигрыватель.
Правда, он подарил ей на день рождения дополнительный динамик, который можно было подключать, создавая самый настоящий стереоэффект, а в спальне у нее еще имелся маленький транзистор, стоявший на столике у кровати. Но все равно Ивонне приходилось дожидаться, пока родители уйдут: только тогда она могла слушать свои записи как надо, на правильной громкости.
Она спустилась вместе с отцом и включила проигрыватель. Похоже, он даже не знал, как с ним управляться, так что Ивонна взяла руководство на себя. Вскоре из динамиков грянули «Хорошие времена, дурные времена» — достаточно громко, чтобы Джанет прибежала из кухни узнать, что тут творится.
Не дослушав песню до середины, Чедвик убавил звук и осведомился:
— У них все такое?
— Тебе, может, и покажется, что да, — ответила Ивонна, — но на самом деле у них все вещи — разные. А что?
— Да нет, ничего. Просто обдумываю кое-что. — Он снял пластинку и выключил проигрыватель. — Спасибо, можешь ее забрать.
По-прежнему озадаченная, Ивонна убрала диск в конверт и поднялась к себе.
*
Бэнкс выглянул в окно кабинета. День был базарный, и вся вымощенная булыжником площадь была уставлена деревянными прилавками, брезентовые тенты хлопали на ветру. Здесь продавалось все: от дешевых рубашек и кепок до бывших в употреблении книг, пиратских CD и DVD. Ежемесячная фермерская ярмарка растеклась по площади, предлагая местные овощи, сыры «Уэнслидейл» и «Свейлдейл», а также «органическую» говядину и свинину. Бэнкс подумал, что вообще-то вся говядина и свинина, не говоря уж о вине, фруктах и овощах, — продукты органические, но кто-то ему объяснил, что на самом деле это означает «экологически чистые», выращенные без пестицидов или других химикатов. Тогда почему они не выражаются именно так? — удивлялся он.
Местные и туристы, перемешавшись, с равным рвением пробовали товары. Бэнкс знал, что, обегав все здесь, многие из них переместятся на большую домашнюю распродажу в Кэттерик, где, бродя среди стоящих там машин с открытыми багажниками, будут, преодолевая мучительные сомнения, скупать подозрительные мобильники по паре фунтов штука и сомнительные устройства для заправки картриджей струйных принтеров — по пятьдесят пенсов.
Было половина первого. После совещания Бэнкс провел остаток утра, изучая списки находок, собранных криминалистами, и беседуя со Стефаном и Виком Мэнсоном об отпечатках пальцев и образцах ДНК, которые можно было бы получить из постельного белья, обнаруженного в Мурвью-коттедже. Он пока и понятия не имел, что могли бы доказать эти образцы, но ему нужно было все, что удастся добыть. А это, вероятно, как раз были те самые «факты», которые так жаждала заполучить суперинтендант Жервез. Он понимал, что иронизировать нехорошо, тем более что он сам решил относиться к ней без предубеждения, но ее замечание насчет посещения паба его задело. Он снова почувствовал себя школьником, которого вызвали к директору.
Где-то на заднем плане Марта Аргерих, известная аргентинская пианистка, играла бетховенский фортепианный концерт по «Радио-3». Это была живая запись, и в более тихих фрагментах Бэнксу слышно было, как в зале кашляют. Он снова вспомнил, как встретил Катрин Жервез и ее мужа в «Северной опере». Места у них были гораздо лучше, чем у него, ближе к сцене. Они могли разглядеть пот и брызги слюны исполнителей. Ходили слухи, будто суперинтендант Жервез рвется стать коммандером [11] в Скотленд-Ярде, но, пока ей не выпадет такая возможность, им придется терпеть ее в Иствейле.
29 
