102 
– Ох, – тяжело вздохнул я.
– Вспомнил что-то? – с надеждой спросил Каллен.
Я замотал головой, позабыв, что любое движение усиливает боль во всем теле.
Вернулась медсестра:
– Ну, как наши дела? Надеюсь, вы не утомили нашего пациента, инспектор?
Задавая вопросы, она обследовала разные участки моего тела. Оказалось, что я с ног до головы обложен пакетами со льдом. По мере того как она поправляла повязки, я радовался, что отдельные части, которые я считал потерянными навсегда, не утратили чувствительности.
– Нет, сестра, – схитрил Каллен, – мы с Дейвом старые друзья. Чего мы только не повидали, правда, Дейв?
Я промолчал, а опытная медсестра сказала:
– Это правда, мистер Кьюнан? Уж я-то знаю, на какие уловки идут полицейские, чтоб…
– Правда в том, что мистер Каллен – наименьшее из моих нынешних зол, – удалось произнести мне.
– Не утомляйте его, инспектор. Сотрясение – вещь непредсказуемая даже для крепкоголовых манчестерцев, – предупредила она.
В это время зазвонил мобильный телефон Каллена.
– Сейчас же выключите! – приказала сестра.
– Это пейджер, – соврал Каллен и вышел в коридор.
В его отсутствие я мог спокойно поразмыслить. Все-таки Марти была моей клиенткой, и я буду придерживаться только этой версии, отстаивая свою профессиональную репутацию.
– Мне нужно ехать, Дейв, – радостно объявил Каллен, заглянув в палату. – Но я вернусь. А тебе советую подумать вот о чем: в доме Сэма Леви, кроме твоих пальчиков, мы обнаружили отпечатки Анжелины, парикмахера и… угадай, чьи еще?
– Я сейчас плохой отгадчик, Брен.
– Марти Кинг. В общем, пораскинь мозгами до моего возвращения.
38
Для человека, преодолевшего двухметровые стены в обнимку с чемоданом и выжившего в автомобильной катастрофе, улизнуть из больницы – дело плевое. Но все оказалось не так просто.
Ни к капельнице, ни к каким-либо другим аппаратам подключен я не был. Чтобы встать на ноги, мне нужно было только превозмочь боль и подавить стоны. На ноги я кое-как встал, но тут же меня захлестнула волна подступившей к горлу тошноты. Если бы не мысль о Каллене и операции «Калверли», я бы свалился обратно на больничную койку. Невероятно, но кости мои действительно не пострадали. Я даже решил написать благодарственное письмо в компанию «Форд», если, конечно, доживу до конца дня.
Я поверил в свою счастливую звезду, когда наткнулся на полиэтиленовую сумку с одеждой, хотя на то, чтобы вскрыть ее, потребовалось больше пяти минут. Сумка была заклеена скотчем, и в конце концов я вгрызся в нее зубами и разорвал. Трудно описать мое разочарование, когда выяснилось, что мои вещи представляют собой большой комок мокрого рванья. Только ботинки и ремень еще на что-то годились. Я чуть не расплакался, а возможно, и расплакался, не помню. Но мне действительно везло. На спинке стула висел плащ инспектора Каллена. Карманы были пусты: ни карточки полицейского, ни двадцатифунтовой бумажки, зато плащ моего размера и длинный. Но моих голых волосатых щиколоток плащ не прикрывал, разбитого лица – тем паче. За женщину меня точно никто не примет, но и за шотландца в килте тоже. Каллен мог вернуться в любую минуту. Когда смотришь кино, герою всегда удается переодеться во что-нибудь приличное, потому что прямо рядом с его палатой находится склад с одеждой. В реальной жизни все по-другому.
Я обмотал ноги разорванными штанинами брюк. Действуя одной здоровой рукой, я понял, что так даже удобнее. Не представляю, как бы я влезал в целые брюки. Шея была закована в гипсовый воротник, а правая рука привязана к туловищу. Концы штанин я закрепил кусочками скотча. Вид, конечно, подозрительный, но, завидев мою физиономию, люди вряд ли станут присматриваться к ногам. Надевание ботинок превратилось в битву. Ноги распухли, так что шнурки оказались лишними. В тумбочке рядом с койкой лежали мои часы, мобильный телефон и бумажник.
Меня даже никто не остановил. Наиболее трудными стали первые триста метров. Моя палата оказалась самой дальней, и мне пришлось пройти весь коридор. Из больницы выходит человек с разбитым лицом, в гипсе и обмотках вместо штанов… Я бы такого не пропустил, а люди, едва завидев меня, отводили взгляд в сторону, будто я Человек-Невидимка. Возможно, их поведение объяснялось тем, что по соседству находилась психиатрическая лечебница. Я шел, раскачиваясь, как пьяный моряк, ориентируясь по стрелкам со словом «Выход. Мысль о разгневанном Каллене придавала мне сил.
102 
