Жанин заскрежетала зубами, услыхав очередной совет своей постоянной соперницы в глазах дочери. Я с пониманием улыбнулся:
– Надо спросить у мисс Сигрейв, что она думает по поводу работы в сыскном агентстве. Похоже, у нее на все есть готовые ответы. Может, и мне чем поможет.
– Мисс Сигрейв говорит, что самое благородное занятие для человека – учить детей, – ответила мне Дженни.
– А как насчет хирургов и семейных врачей? – поинтересовалась Жанин.
– Чтоб стать врачами, им тоже сначала нужны учителя, – блестяще нашлась Дженни.
– Любопытно было бы узнать, как мисс Сигрейв относится к журналистам? – снова спросила Жанин. – Вероятно, их она считает лишними людьми.
– Я у нее спрашивала, – сказала Дженни без тени сарказма. – Она сказала, что они, конечно, ставят перед собой какую-то важную цель, но она еще не поняла, какую именно.
– Ну, довольно, – не выдержала Жанин. – Если ты будешь цитировать мисс Сигрейв за завтраком, обедом и ужином, я сейчас же уезжаю домой.
Дети испуганно поглядели на мать.
– Подумаешь, мисс Сигрейв, – заступился я за Джении. – Она – цветочки, по сравнению с Пэдди, – вот кто все на свете знает.
Дженни и Ллойд уткнулись в тарелки и принялись за тосты, щедро смазанные маслом. Я подлил чаю нам с Жанин и хотел было развлечь ее разговором на совершенно иную тему, как вдруг ее лицо исчезло за огромным букетом красных роз. Букет держал в руках внезапно появившийся у столика официант. Жанин вопросительно поглядела на меня. Я отрицательно покачал головой. Жанин заметила прилагавшуюся к букету карточку и вытащила ее, чтобы прочесть, но этого уже не требовалось.
– Позвольте присоединиться? – послышался сладчайший до приторности голос Клайда Хэрроу. – Мадам, прошу вас принять этот скромный дар в честь перемирия. Искренне сожалею, что мой вчерашний неосторожный жест был неверно вами истолкован.
– Неверно истолкован?! – возмутилась Жанин. Лицо ее посуровело. Розы, шумно шурша целлофаном, полетели на пол. – Да как ты вообще посмел сюда заявиться? Ты, тщеславный, самодовольный боров!
– Кто не рискует, не выигрывает, – нагло заметил Хэрроу.
– О каком выигрыше ты говоришь? – сказал я. – Если о разбитой физиономии, я тебе это сейчас устрою.
– Не торопись, мой мальчик. Сначала залечи свои синяки.
– Как ты нас нашел?
– Очень просто. Твоя милая подруга сказала мне, что вы отправляетесь на первоклассный морской курорт, а здесь не так много пятизвездных отелей.
– Клайд! – со злостью выкрикнула Жанин, – Почему ты решил, что вправе врываться и нарушать покой нашей семьи? Мы отдыхаем!
– Насчет отдыха ты права, а вот насчет «вашей семьи» ошибаешься. На прошлой неделе я разговаривал с Генри Талботом и…
– Что?! – Жанин чуть удар не хватил.
– Представь себе, бедняга изнывает от тоски по своим отпрыскам. Мне его, право, жаль. И как же вам не стыдно было делать вид, будто отец этих чудных созданий – Дейвид.
Жанин резко поднялась, подхватила детей и пошла к лестнице, бросив мне:
– Расплатись по всем счетам, Дейв. Мы сейчас же уезжаем.
– Какая же ты сволочь, Клайд. Уж я-то точно никогда не говорил, что это мои дети.
Я встал со стула с такой решимостью, что Клайд невольно отпрянул назад. На минуту за соседними столиками смолк веселый звон вилок и ножей. Клайда, безусловно, узнавали повсюду, благодаря шутовским расцветкам его пиджаков и галстуков. Даже если бы у меня хватило сил врезать ему разок-другой, не думаю, что администрация гостиницы обрадовалась бы, если бы Клайд Хэрроу грохнулся в нокауте на тот же самый ковер, куда ступала нога не одного премьер-министра.
– Успокойся, – сказал он, прикрываясь рукой, как щитом. – О том, что я сволочь, ты мне уже говорил. Нам обоим не нужны сцены, тем более что на самом деле приехал я к тебе, а не к Жанин. – Он распахнул шерстяной пиджак золотистого цвета и, вытащив из внутреннего кармана лист бумаги, потряс им прямо у моего носа. – Читай.
Это было уведомление «Альгамбра ТВ» о том, что канал прерывает контракт с Клайдом Хэрроу. Пока я читал, Клайд времени не терял: усевшись за стол, он уплетал наш завтрак.
– Вот так! – Он с остервенением засунул в рот кусок ветчины с тарелки Жанин. – Меня это не удивляет. Старик Карлайл потребовал снести мою бедную головушку, и ее тотчас преподнесли ему на блюде. Но кто-то его на это спровоцировал. Этот кто-то сейчас совсем недалеко от меня.