Выходя из бара, он прошел мимо женщины, и мой взгляд задержался на ней: черная обтягивающая юбка подчеркивала ее стройную фигуру, на плечи она набросила угольно-черный пиджак. Волосы были уложены копной светлых легких кудряшек. И только когда она встретилась со мной взглядом, я узнал ее. Это была Грете Меллинген — убийственно шикарная.
Она подошла к моему столику, я с запозданием встал, бормоча:
— Я пытался с тобой связаться.
— А я уже здесь, — ответила она с мягкой улыбкой.
35
— Что тебе заказать? — спросил я Грете.
— А что ты сам пьешь?
— Кофе и акевитт. Но ради тебя могу сменить программу.
— Я бы выпила джин-тоник.
— Ну так и я последую твоему примеру. — Я махнул официанту.
— Как… — начали мы одновременно, и я закончил: — …дела?
— Ты о Силье?
— Да.
— Думаю, сравнительно хорошо. У нее хорошие родители. Или, вернее, приемные родители.
— Ты с ними знакома?
— Шапочно. Но имя Силье значится у меня в документах с самого моего появления в этих краях.
— И когда это было?
— Пять лет назад. В семьдесят девятом.
— А ты сама отсюда?
— А что, так заметен акцент? — легко улыбнулась она.
Подошел официант с нашими напитками. Мы чокнулись, выпили по глотку, и я ответил:
— Нет-нет. Но, когда ты разговариваешь с местными, переходишь на здешний диалект.
— У меня мать отсюда родом. Но мужа она нашла себе в Остланде, так что я всю жизнь прожила именно там, дольше всего в Эльверуме.
— Порядочная глушь этот Эльверум?
— Нет-нет. Есть города и похуже. Хватит обо мне, расскажи, что ты делал сегодня. Что в Йольстере?
Я поведал ей и об этом, и о поездке в Дале, пересказал содержание беседы с Лангеландом и Ховиком.
Она внимательно слушала, а когда я закончил, заметила:
— Насколько я понимаю, все идет к тому, что Яна Эгиля все-таки признают виновным.
— Большинство косвенных улик указывает на то, что именно он совершил убийство, — сказал я, — несмотря на то, что нам стало известно несколько любопытных фактов.
— Не знаю, говорила ли я тебе… Силье сегодня прошла медицинское освидетельствование.
— Что выяснили?
— Здорова как корова. Нигде ничего. Но… она рассталась с девственностью, выражаясь высоким слогом. Никаких следов изнасилования, по крайней мере, свежих, не обнаружено, о чем сообщили в Берген и мне.
— Ну что ж, так и запишем.
Она сосредоточенно разглядывала остатки джин-тоника в своем стакане.
— О чем ты думаешь? — поинтересовался я.
— Я думаю, останешься ли ты у меня сегодня, — подняв на меня глаза, честно ответила Грете.
— Ну, если ты пригласишь…
— Я хочу тебе кое-что показать, — сказала она с еще не покинувшим ее энтузиазмом новичка в профессии.
— Да, ты меня предупреждала.
И все же она не торопилась. Покончив с напитками, мы спустились в ночной клуб, где около часа танцевали, как бы случайно касаясь друг друга. От обсуждения проблем службы охраны детства мы перешли к более личным разговорам: у обоих в прошлом были распавшиеся браки, у нее — пятнадцатилетняя дочь, у меня — Томас, которому было тринадцать. Подходящие совпадения. Она рассказала, что раньше работала в администрации коммуны, а когда я спросил, в каком отделе, она слегка отстранилась от меня и сказала:
— Угадай!
Когда я предположил соцотдел, она усмехнулась, но промолчала. В конце вечера мы танцевали медленный танец. Она положила руки мне на плечи, я же одну прижал к ее спине между лопаток, а другой вел разведдеятельность в нижней части поясницы и был похож на начинающего массажиста на воскресном семинаре, рьяно улучшающего свою технику. Ее тело было горячим и податливым. Я почувствовал ее влажное дыхание у своего уха, она прошептала:
— Закажем машину?
— М-м-м… — ответил я куда-то ей в волосы, и рука об руку мы покинули танцпол.
Я поднялся в номер за пальто, а когда вернулся, она ждала меня у такси. Мы откинулись на заднее сиденье, и молчаливый шофер повез нас в поселок Хорннес, где она жила в новом доме, выстроенном на склоне, над дорогой на Наустдаль Флоре.
Когда мы вошли, ее дочь, которую звали Туре, смотрела телевизор в комнате цокольного этажа. Чуть позже она зашла поздороваться и немедленно отправилась к себе.
— Чем тебя угостить? — спросила Грете.
— Ты хотела мне что-то показать, — напомнил я.