42 
— Что это дало сеньору Веге, кроме руки вашей дочери?
— Один из участков, который я продал ему, был чем-то вроде ключа, открывшего ему широкие возможности для застройки в Триане. А другой участок очень хотели заполучить его конкуренты. Когда участок перешел в руки Рафаэля, им пришлось продать ему бизнес. Неудивительно, что он был ко мне щедрее, чем любой другой застройщик.
— Значит, он не был обязан жениться на вашей дочери? — уточнил Фалькон. — Он и так предлагал вам шикарную сделку.
— У меня мышление фермера. Эта земля досталась бы только тому, кто женится на моей старшей дочери. Я старомоден, а Рафаэль придерживается традиций. Он знал, как найти ко мне подход. Его знакомство с Лусией не было случайным. Мне стыдно, что деловые интересы оказались важнее, чем мое истинное мнение об этом человеке. Но я не представлял, что он будет с ней так холоден и жесток.
— Он применял насилие?
— Никогда. Если бы он ее ударил, все бы закончилось, — сказал Кабелло. — Он изводил ее, я имею в виду… сложно объяснить… он избегал супружеских обязанностей. Говорил, что виновата она, что не старается быть для него привлекательной.
— Один вопрос… В свидетельстве о смерти его предыдущей жены была указана причина смерти?
— Несчастный случай. Он сказал, что она утонула в бассейне.
— У него были дети от первого брака?
— Рафаэль говорил, что нет. Говорил, что хочет детей… Тем более странно, что он не желал делать все необходимое для их появления.
— Вам известно о каких-то его прежних связях?
— Нет. Лусия тоже ни о чем таком не слышала. Фалькон достал пакет с фрагментом фотографии, которую Вега сжег в жаровне в саду.
— Вам знакомо это лицо?
Кабелло надел очки, покачал головой.
— Мне кажется, она иностранка, — сказал он.
Они приехали на проспект Санчеса Писхуана и остановились на территории больницы. Фалькон нашел судебного медика, который проводил их в комнату для опознания и оставил на несколько минут. Сеньор Кабелло принялся ходить по комнате, переживая из-за того, что предстояло увидеть — мертвая дочь на столе в морге. Судебный медик вернулся и поднял занавески. Сеньор Кабелло пошатнулся, ему пришлось опереться о стекло, чтобы не упасть. Свободной рукой он впился в темя, словно пытаясь выдрать из сознания эту чудовищную картину. Он кивнул и закашлялся — горло перехватил спазм. Фалькон увел его к столу, судебный медик подал документы, и сеньор Кабелло расписался в смерти своей дочери.
Они вышли на улицу в беспощадное пекло, к свету, который немилосердно высасывал цвета из всего вокруг. Деревья казались размытыми, здания сливались с белесым небом, и только пыль выглядела естественно. Сеньор Кабелло весь сжался, костюм на нем обвис, воротник казался непомерно широким для шеи. Фалькон пожал ему руку и усадил в машину. Кристина Феррера подвезла старика к входу в больницу. Фалькон позвонил Кальдерону и уговорился встретиться с ним в семь вечера для обсуждения результатов вскрытия.
Он вернулся в прохладу морга. Сел вместе с судебным медиком в его кабинете; на столе лежали два отчета о вскрытии. Доктор курил «Дукадос», кондиционер втягивал дым и выплевывал его в убийственную жару.
— Начнем с простого, — сказал доктор. — Сеньора Вега задушена с помощью подушки, наложенной на лицо. Возможно, она при этом была без сознания из-за жестокого удара по лицу, в результате которого вывихнута челюсть. Ее ударили ребром ладони по подбородку.
Судебный медик изобразил неумышленно комичный замедленный повтор удара, его челюсть, подбородок и губы сместились в сторону, как в поцелуе.
— Очень наглядно, доктор, — улыбаясь, заметил Фалькон.
— Простите, инспектор, — сказал тот, приходя в себя. — Сами понимаете. Долгие дни в обществе мертвых людей. Жара. Вот-вот начнется отпуск. Семья уже на море. Временами забываю, кто я такой.
— Ничего страшного, доктор, продолжайте. Вы мне помогаете, — сказал Фалькон. — А время смерти? Нам важно знать, умерла она раньше или позже сеньора Веги.
— Здесь я вам вряд ли смогу помочь. Они умерли в течение одного часа. Температура тел была примерно одинаковой. Сеньор Вега был лишь немного теплее. Температура воздуха в кухне и спальне одна и та же, но сеньор Вега лежал в распахнутом халате на плиточном полу, а сеньора Вега в постели с подушкой на лице. Я бы не смог встать перед судьями и уверенно сказать, что она умерла позже своего мужа.
42 
