32 
Малко подчинился. Фрэнк казался ему серьезным и впервые расположенным к сотрудничеству.
* * *
Из темноты появился американец со стаканом в руке, лицо его было озабоченным.
– Ну что? – спросил Малко.
– Вам готовят любезность в караибском духе, – мрачно сказал Фрэнк.
– То есть?
– Амур Мирбале приказала убить вас, как только вы выйдете отсюда. В глубине стоянки белый «фиат» с четырьмя тонтон-макутами. Они расстреляют вас из кольта, как только вы выйдете с территории виллы. Это типично. Чтобы поразить воображение, они всегда действуют ничью. Если вы ускользнете от них, четверо других макутов будут ждать вас у входа в Эль Ранчо. Амур Мирбале считает, что вы давно должны были улететь с Гаити...
Малко охватило чувство страха. Его сердце билось со скоростью сто тридцать ударов в минуту, но он постарался не дать развиться этому чувству: барабан Ти Роро тупо бил по мозгам.
– Я поеду с вами, – предложил Фрэнк внезапно охрипшим голосом, – они не осмелятся...
– Осмелятся, – сказал Малко.
Мужчины молча переглянулись. Малко отчаянно размышлял. Мимо них, обнявшись, прошла парочка. Невероятно. Труднее всего расстроить самые простые и грубые планы. Его на миг охватила легкая паника. Его мозг, как ЭВМ, благодаря его потрясающей памяти, рассматривал все события с момента его приезда.
Внезапно он наткнулся на что-то.
– Вы можете спокойно возвращаться один, – сказал Малко. – Я выкручусь.
– Вы сошли с ума, – сказал американец бесцветным голосом, – они убьют вас.
– Если это произойдет, – сказал Малко ледяным тоном, – я буду вам признателен, если вы отправите мое тело первым же самолетом в Австрию. У меня нет ни малейшего желания упокоиться рядом с Папой Доком. А если все обойдется, я приду завтра утром в посольство и расскажу вам продолжение. А теперь уходите. Я хочу побыть один. И спасибо вам.
Несколько секунд Фрэнк молчал.
– Желаю успеха, – сказал он сдавленным голосом.
Он повернулся и скрылся в темноте.
Оставшись один, Малко посмотрел на звездное небо и машинально ощупал под пиджаком свой сверхплоский пистолет.
Чтобы не умереть этой прекрасной летней ночью, ему потребуется много дерзости.
* * *
В саду оставалось только шесть человек. Малко накачивался напоказ ром-пуншем, надеясь, что растущие рядом с бассейном бугенвили выживут от употребления в большом количестве плохого рома. Но чтобы придать себе соответствующий вид и чувствовался перегар, ему все же пришлось выпить три или четыре порции напитка. Но внутри он был холоден, как дохлая рыба. Он дважды бросил взгляд на стоянку. Отъезжающая машина осветила фарами белый «фиат», и он ясно увидел в нем четыре фигуры: его будущие убийцы.
Слегка пошатываясь, он подошел к Амур Мирбале и взял ее за руку.
– Есть ли в Порт-о-Пренсе местечко, где можно потанцевать? – спросил он, еле ворочая языком.
Прямо в цель.
Метиска смерила его взглядом, в котором одновременно читались презрение, оживление и интерес. Даже покрасневшие, золотистые глаза сохраняли свой магнетизм.
– Есть «Ля Кав». Это – дискотека.
– Тогда поедем разопьем бутылочку шампанского «Дом Периньон» в «Ля Кав», – предложил великолепный и великодушный Малко.
Амур расхохоталась:
– Они даже не знают, что это такое. И потом я устала.
Она мягко высвободилась. Такая же хладнокровная, как и он. Состояние, в котором, якобы, находился Малко, позволяло ему настаивать:
– Где ваш кавалер?
– У меня его нет.
– Тогда я забираю вас...
И он снова взял ее за руку. Пара, стоявшая рядом с ними, незаметно удалилась.
Малко пытался поймать взгляд Амур Мирбале, затем взглянул на тело молодой женщины. Так пристально, что ей казалось, что он ласкает ее. От живота его взгляд скользнул к ее лицу.
– Я умираю от желания потанцевать с вами, – сказал Малко.
Он произнес это тихо и хрипло. Любая женщина, будь она хоть круглой идиоткой, поняла бы подтекст, заменив «танцевать» на «заниматься любовью».
Теперь он рассматривал начало ее загорелой груди. Нужно было выдержать испытание силой. Молчание невыносимо затянулось.
Грудь приподнялась, как бы предлагая себя.
Взгляд золотистых глаз перекочевал выше. Амур Мирбале изменилась, стала мягче. Даже казалось, что ее тонкий рот стал вдруг полнее.
– Я пойду переоденусь, – сказала она.
Ее красивый певучий голос изменился, как будто сломался.
32 
