– Именно так.
Наклонив голову, Жакмель задумался на несколько секунд. Издали берег казался одной зеленоватой линией.
– Можете ли вы гарантировать, что я буду признан законным главой правительства?
Только абсолютно чокнутый мог бы представить себе подобный разговор на затерянном островке на Караибах. Но Малко было не до шуток: слишком велики были ставки в этой игре.
– Да, при условии, если не будет никакого другого правительства, и если вы согласитесь впустить в страну некоторых эмигрантов. Это – главное.
Толстые губы Габриеля Жакмеля изобразили необычайно жестокую усмешку:
– Соперников я обчищу до нитки и принесу вам их головы. Об эмигрантах же поговорим позже.
Это уже становилось привычкой. Он показал на кожаный мешок, стоявший рядом.
– Вот голова Франсуа Дювалье, я никогда не расстаюсь с ней, чтобы подбодрить моих людей, я показываю ее им. Хотите взглянуть?
Малко вежливо отказался, да и Жакмель не настаивал.
– Каковы ваши идеи?
Медленно, с расстановкой Малко объяснил. По мере его рассказа Жакмель все больше щурил глаза, что придавало ему хитрый вид.
В конце он легонько стукнул Малко по плечу.
– Браво, отличная мысль!
Лицо Габриеля Жакмеля было озарено злой радостью. Малко подумал вдруг о Симоне Энш и, в сердцах, стал всматриваться в голубизну Антильского моря.
Голос негра оборвал его мысли:
– Чего вы добиваетесь для эмигрантов?
– Пост министра иностранных дел для Жозефа Энш. Его дочь, Симона Энш, подтвердит это соглашение от имени своего отца.
– Симона Энш?!
Он медленно и недоверчиво повторил ее имя. Малко опередил его:
– Я знаю, что произошло между вами, но Симона Энш готова забыть прошлое.
Жакмель плотоядно улыбнулся:
– Я буду счастлив снова увидеть ее...
От отвращения Малко передернуло: он представил себе массивное тело Габриеля Жакмеля и грациозную, хрупкую Симону Энш.
Жакмель встал во весь свой двухметровый рост. Внушительно! На нем были расстегнутая на груди рубашка и военные брюки. Двадцать магазинов для автомата Томпсона служили ему стальным поясом. Он смерил Малко взглядом.
– Вы знаете, что я не люблю американцев. Почему же вы помогаете мне?
Малко умирал от желания сказать ему, что если бы все зависело от него, то он бы с удовольствием накормил Жакмеля с ложечки напалмом.
– Решение было принято в более высоких сферах, – холодно сказал он. – От вас требуется оградить эту страну от кубинского влияния и не изменять торговых отношений...
Вздохнув, как тюлень, Жакмель навис над Малко.
– Что касается коммунистов, здесь я согласен, – сказал он, – пусть они только сунутся сюда, я их всех перебью. Люблю убивать коммунистов. Это – вонючие подонки, богохульники.
Еще один пример лирики по-тропически... Жакмель продолжал, в его голосе слышался гнев:
– А вы знаете, что американцы платят за сахарный тростник по ценам 1934 года?
Малко не знал этого. Негр пожал плечами.
– Все это вас не касается. Посмотрим в дальнейшем. Но я ничего не знаю о вас, – вдруг сказал он. – А вдруг вы мне ставите ловушку? Кто знает, может вас прислали Дювалье...
Малко постарался остаться невозмутимым.
– Вчера вечером меня хотела ликвидировать Амур Мирбале, – сказал он.
– Именно, – сказал Жакмель, – я как раз хотел поговорить о ней. Когда мы увидимся в следующий раз, вы принесете мне две вещи: двадцать пять тысяч долларов в гурдах и голову Амур Мирбале... Это будет залогом вашей доброй воли...
Глава 11
– Кстати, – сказал Берт, – что касается Амур Мирбале, не нужно понимать буквально слова Жакмеля. Главное – обезвредить ее. А уж голову он сам ей отрубит...
Очаровательное уточнение.
До этого все шло нормально. Прямо из лодки Малко пересел в машину Берта Марнея, и они отправились в Порт-о-Пренс. Им не встретился ни один макут... И все же Малко был уверен, что Амур Мирбале не отказалась от мести.
– Постарайтесь не очутиться там, – прохрипел Берт Марней, указывая на небольшое желтое здание в три этажа, расположенное на пустыре, сзади антенны Радио-Метрополь. На мачте развевался гаитянский флаг.
– Форт-Димант, – пояснил американец. – Оттуда редко выходят живыми.
Издали стоящая на берегу моря тюрьма цвета охры казалась сделанной из картона.
Марней обогнул площадь Дельмас и въехал на авеню Жан-Жак Десалин.
– Высадите меня напротив миссии ООН, – попросил Малко.