Швед встряхнулся, быстро встал, шатаясь, ухватил девушку за волосы и влепил ей такую пощечину, что та пролетела через всю танцплощадку и врезалась в заставленный стаканами стол.
Швед некоторое время топтался на месте. Вторая же девушка принялась, перекрывая шум оркестра, осыпать шведа ругательствами, стараясь, однако, держаться на расстоянии. Швед шагнул к ней, схватил за блузку и сорвал ее с девушки. Вид маленьких острых грудей тотчас его успокоил. Он разразился громовым смехом, как муху размазал по столбу официанта, который сделал вид, будто собирается вмешаться, и снова улегся досыпать прямо на танцплощадке.
Пострадавших девушек отвели в гардероб, и снова зазвучал рок.
Малко добрался до бара. Зал был переполнен. Надо сказать, что самые отчаянные моряки со всего света считали «Венеру» как бы Меккой всех пороков, местом, наиболее веселым от Калькутты до Гонконга. Притон, подобный бару «Венера», расположенному на берегу пересекавшей Бангкок Чаупхраи, у порта, на втором этаже старого деревянного дома, можно увидеть только в давнишних реалистических фильмах. За месяц там отправляли на тот свет с полдюжины посетителей.
Вышколенные официанты тут же выкладывали трупы на площадь перед доком, чтобы у владельцев бара не было неприятностей, или, раскачав, сбрасывали прямо в реку.
Официант в куртке, грязной, как совесть политикана, провел Малко к столику у танцплощадки, где уже сидело несколько матросов с девицами. Его любимой водки не было, и Малко заказал сингальское пиво. Когда официант принес пиво, Малко взял его за локоть и шепнул на ухо:
— Я хотел бы переговорить с Пой.
Тот недоверчиво глянул на Малко.
— Вы ее знаете?
— Она ждет меня, — ничуть не растерявшись, уверил его Малко.
— Я ей передам, — ответил официант и исчез в дыму.
Все кругом пили пиво. Рок-оркестр играл так, словно ему платили за децибелы. Впрочем, танцоры танцевали сами по себе. Они танцевали бы точно так же под Моцарта или грегорианское пение. Присосавшиеся к рослым скандинавским морякам маленькие тайки обменивались скабрезными шутками и подзуживали своих кавалеров, твердя им, что пиво разбавлено. Время от времени один из них совал руку куда не надо и откупался от пощечины лишь пригоршней батов. Этим принято было заниматься потом.
Впрочем, большинство девиц между двумя танцами напропалую флиртовали друг с другом, обмениваясь долгими искусными поцелуями.
Девица на другом конце стола улыбнулась Малко. Потом подошла и устроилась прямо у него на коленях. От нее воняло жареной рыбой и пачулями. В полумраке, самым непристойным образом раскачиваясь на Малко, она прошептала:
— Хотите, потанцуем? Вы мне приглянулись.
Кроме всего прочего, она была пьяна в стельку. Видя, что Малко никак не реагирует на ее кавалерийские упражнения, она, недолго думая, схватила его руку и сунула себе в вырез блузки, прижимая к маленькой, но совершенной по форме груди. Ей не было и пятнадцати.
Малко выручил гонг. Внезапно и по причине, о которой история умалчивает, какой-то датчанин швырнул свой стакан прямо в физиономию одной из девиц-недомерок. Оркестр послушно прервал свою игру, и с танцплощадки послышался визг. Отважная подруга Малко ринулась на помощь обиженной.
Столь обычный инцидент быстро замяли, и Малко с ужасом увидел, что к нему вновь устремилась его искусительница, но тут сзади послышался резкий низкий голос:
— Вы хотели со мной поговорить?
Малко огляделся: никого. Он даже подумал, не подмешали ли в пиво наркотик, но голос раздался снова прямо за спинкой его стула.
— Вы что, оглохли?
Малко опустил глаза и увидел «ее».
Карлицу.
Ростом не больше метра, с довольно красивым, типично китайским лицом, накрашенными глазами и губами, в плотно облегающем фигуру платье из черного шелка с глубоким декольте. Из-за несоразмерно маленьких ступней она казалась крупнее, чем была на самом деле.
— Вы Пой? — опешив, спросил Малко.
— Допустим, ну и что?
Она обошла его стул и, забравшись на перекладину, уселась к нему на колени. Тут, видно, было так принято.
— Ты хотел меня видеть? — промолвила карлица. — Надеюсь, я тебя не разочаровала.
Ее гортанный английский едва можно было понять.
Разразившись скрипучим смехом, она забормотала ему на ухо такие непристойные предложения, что Малко не знал, куда деться.
— За все про все пятьсот батов, — заключила карлица. — И еще две маленькие...