127 
Однако не все были едины во мнении, что игра приносит детям только вред. Некоторые психологи утверждали, что подростки, экспериментирующие в «Теневом мире» с различными сценариями взрослой жизни, оказываются более подготовленными к учебе в колледже и стрессу, связанному с отъездом из дома. Говорили, что они более уверены в себе, менее склонны к рискованным предприятиям и имеют больше шансов найти свое место в профессиональной сфере. Сама Марта ни разу не открывала эту игру и относилась к подобным утверждениям скептически, но ей было легче верить им, чем пытаться запретить Джастину играть или отучать его от «Теневого мира».
Марта сняла с кровати грязное белье и встряхнула свежее, стараясь как можно ровнее заправить нижнюю простыню и аккуратно загнуть краешки верхней. Потом она разложила одеяло, накрыла постель покрывалом и положила сверху подушки, стараясь делать все так же аккуратно, как сын. Он никогда не жаловался, но Марта часто замечала, что он перезаправляет постель, если считает, что мать сделала это не идеально.
Она рассортировала выстиранные вещи и отнесла свои в главную спальню, где спала она. По сравнению с ее комнатой спальня Джастина казалась стерильным боксом. Двухнедельный запас его рубашек, джинсов и нижнего белья, перестиранный и высушенный за утро, занимал три круглые корзины, и она устроилась перед его раскрытым шкафом, чтобы правильно все разложить. Голубые джинсы надо было сложить и поместить стопочкой на вторую снизу полку, рубашки повесить на вешалки, только пластмассовые, ни в коем случае не металлические. Голубые носки должны были лежать отдельно от черных. Нижнее белье свернуто в рулон, а не сложено. Джастин не стал бы жаловаться или скандалить, но наверняка переделал бы все на свой вкус, если бы она что-то сделала не так.
На дне корзины для белья она заметила три выцветшие однодолларовые купюры. Наверное, она проверила не все карманы перед стиркой. Марта испугалась: что если она погубила какую-нибудь важную запись? Домашнее задание или телефон хорошенькой девочки?.. Честно говоря, ее беспокойство оказалось идеальным предлогом, чтобы порыться в его карманах. Она обнаружила еще две бумажки по одному доллару и одну пятерку и положила деньги на его комод. В пятых по счету джинсах она нащупала что-то интересное: кусок плотной бумаги размером с визитку, смятый и деформировавшийся в барабане стиральной машины. Она достала его. Имя ее поначалу не насторожило, мало ли Муров на свете, пока она не увидела приписку: «доктор медицины».
Марта не просто разгневалась. Она буквально пылала от ярости. Как этот Мур посмел приблизиться к нему? Давно ли они начали встречаться? Что еще этому ублюдку надо от ее сына? Она хотела позвонить адвокату, но знала, что тот станет с ней разговаривать только за свой обычный гонорар — 350 долларов в час. Она хотела обратиться в полицию, но понимала, что копы прежде всего спросят, проверила ли она все факты: «Вы говорили с сыном, мэм? Если у вашего сына в кармане визитка Дэвиса Мура, это еще не доказывает, что последний нарушал судебный запрет». Вот и поди попробуй им объяснить, что она не может спросить об этом Джастина. Она боится. Он уже четыре года не позволял себе в разговорах с ней никаких резкостей, но все равно он ее пугал. Мать знает своего сына, даже если он не унаследовал ее ДНК. Мать догадывается, на что способен ее сын. Каждый раз, когда он молча перестилал постель и по-своему складывал джинсы, Марта представляла себе, как в его мозгу, в его сердце копится напряжение, как оно давит изнутри на черепную коробку, на ребра, как свистит в ушах. Рано или поздно оно вырвется наружу.
Но до тех пор, пока Джастин оставался рядом, до тех пор, пока ее мальчик учился и играл под ее крышей, у нее на глазах, до тех пор, пока она интересовалась его друзьями и увлечениями, она могла направлять его, и контролировать, и защищать.
И надеяться на лучшее.
Марта переписала номер телефона и адрес электронной почты доктора Мура и положила карточку обратно в карман.
66
В самом центре Нортвуда, на перекрестке шести улиц, располагался круглый сквер, где стояли скамейки, а в середине возвышался памятник солдату. Его воздвигли после Первой мировой войны, но теперь воспринимали как памятник всем живущим в Нортвуде ветеранам различных военных конфликтов, включая недавние кампании в Азии и Африке. Парады в День поминовения павших, День ветеранов и День независимости всегда заканчивались здесь — это было и символично, и выгодно владельцам расположенных в центре заведений.
127 
