44 
— Давай я отведу его к Джули, — поспешно предложила Полли.
— Но я как раз собрался идти наверх, — возразил Сандро, — так что незачем тебе беспокоиться. Если только, конечно, у тебя нет желания провести сиесту со мной, — слегка насмешливо добавил он.
— Спасибо, — отозвалась Полли, сохраняя каменное лицо. — Все-таки нет.
Губы Сандро скривились.
— По-моему, раньше тебе это нравилось.
— Возможно, — сказала Полли. — Но я не нуждаюсь в том, чтобы мне вечно напоминали о моих ошибках, в особенности если учесть, что они случились в далеком прошлом.
— Сегодняшняя ночь еще не так далека, — примирительно возразил Сандро. — Большую ее часть ты проспала в моих объятиях.
Полли очень осторожно поставила стакан на стол.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Подумай.
Сандро поднял Чарли на руки, а Полли озадаченно проводила его взглядом.
Он дразнит меня, сказала себе Полли, расхаживая по своей комнате. Просто испытывает, сколько она еще сможет вытерпеть его злые шутки.
И все же… Все же…
Она не могла не вспоминать то непонятное, но приятное ощущение, которое охватило ее, когда она проснулась. Какой умиротворенной она себя почувствовала.
Нет, беззвучно простонала она. Пожалуйста, не надо…
И скоро ей предстоит опять встретиться с ним, с грустью думала она. И негде спрятаться. Так что остается только одно — сделать вид, что ничего не произошло.
Полли уже приблизилась к двери, когда та внезапно распахнулась, и в комнату вошла графиня.
Вот тебе и уединение, с досадой подумала Полли.
Она вежливо произнесла:
— Добрый день, графиня. Могу я быть чем-нибудь вам полезной?
Старуха огляделась по сторонам, потом посмотрела на Полли с напряженной улыбкой.
— Нет, дорогая Паола. Я пришла, чтобы убедиться, что вам предоставлено все необходимое… в ваших новых владениях. — Она опять обвела комнату проницательным, оценивающим взглядом. — Признаюсь вам, я не была здесь с того дня, когда Сандро отдавал распоряжения о переделках. Трудно в этом признаваться, но мне было бы тяжело видеть перемены. Хотя и не хотелось бы выглядеть глупой, вздорной старухой.
Полли негромко ответила:
— Мне представляется, никто так не смотрит на вас, графиня.
— По воле отца Сандро эту комнату отдали Бьянке. Ей было здесь хорошо. — Графиня глубоко вздохнула. — А теперь здесь не осталось ее следов, даже портрета, написанного моим кузеном Доменико. — Она помолчала, после чего в ее голосе появилась стальная нотка: — Меня поразило, что ваш муж настолько небрежно отнесся к пожеланиям своего отца.
— Мне очень жаль, что вы это так воспринимаете, — растерянно сказала Полли. — Может быть, вам самой стоит обсудить этот вопрос с Сандро?
— Бедная моя Бьянка. — Графиня, казалось, не слышала слов Полли. — Как же она любила его и сколько перенесла ради него. И как же быстро ее забыли.
Она снова тяжело вздохнула.
— Я убеждена, что это не так, — мягко возразила Полли. — Графиня, мне известно, что он с глубочайшим уважением относится к памяти Бьянки.
— Милая моя, вы очень добры. Но так трудно вам поверить, слишком многое очевидно. Она была так невинна, и ее единственный грех состоял в безмерной любви к Сандро. И из-за этой любви она и погибла. — Она покачала головой. — Он ехал чересчур быстро. В этот страшный день он был в отвратительном настроении, сказался его вспыльчивый характер. Он поссорился с отцом, и Бьянка, как ангел — а она и была ангелом, — настояла на том, чтобы ехать с ним. Она хотела убедить его вернуться и помириться с отцом. — Голос графини дрогнул. — Но ей-то не было суждено вернуться. Он был так рассержен и так возбужден, что не смог вписаться в поворот, и машина полетела в овраг. Конечно, его не привлекли к суду за то, что он совершил. Его собственные травмы уберегли его от всех обвинений. Но он чувствует свою вину, моя дорогая Паола. Именно поэтому он удалил отсюда все, что напоминало бы о Бьянке, даже ее портрет. — Она пристально посмотрела на Полли, которая обхватила себя руками, словно защищаясь. — Я сожалею, что огорчаю вас, но я хотела бы, чтобы вы знали правду.
— Я уверена, мой муж обвиняет себя не меньше, чем вы могли бы от него требовать, графиня, — сказала Полли.
— Прошу вас, — почти промурлыкала графиня, — зовите меня Витторией. Мы не должны обращаться друг с другом как чужие. Ваше положение в этом доме едва ли можно назвать завидным, — добавила она. — Сандро настолько… непредсказуем, что, я боюсь, вы можете почувствовать пренебрежение с его стороны. Надеюсь, если у вас возникнут проблемы подобного характера, вы не затруднитесь обратиться ко мне?
44 
