47 
Агент Донавон перелистывала дело Оливии Скотт с улыбкой. Прежде чем стать инспектором по надзору за условно осужденными, Скотт подавала заявления в шесть различных подразделений по охране правопорядка: очередная неудачница. С такой справиться нетрудно. Перед тем, как уйти, Клер Донавон заглянула в еще одно личное дело.
И вот она сидит в здании суда Санта-Моники напротив миссис Скотт.
– ФБР? – проговорила миссис Скотт, крутя в руках визитную карточку с тиснением. – Знаете, когда я была в вашем возрасте, женщинам не разрешалось быть выездными агентами ФБР.
– Какая обида! – отозвалась Клер. – Бюро лишило себя множества прекрасных работников.
Миссис Скотт подавала заявление в ФБР в 1968 году, но Клер не призналась, что знает об этом. Она никогда без нужды не открывала свои карты.
– Я помогу вам чем смогу. Сделаю все, что вам нужно. – Оливия Скотт подалась к ней и понизила голос. – И все будет сделано так, как вы скажете. Вы убедитесь, что я могу быть очень полезна.
Клер улыбнулась.
– Я это очень ценю. К делу, над которым я сейчас работаю, имеет отношение одна из ваших поднадзорных.
– Я не сторонница того, чтобы нянчиться с этими типами, – заявила Оливия Скотт. – Половину из них – и я еще занижаю цифру! – вообще не следовало выпускать на улицы. Они настоящие животные. Кто именно вас интересует?
– Миранда Манчини.
– Манчини?
– Похоже, вы удивлены.
– Мне не следовало бы удивляться, – вздохнула та. – В моей работе вообще не следует ничему удивляться. Мне просто казалось… Ну не важно. Что она натворила?
– Жаль, что я не могу вам этого сказать.
– Понимаю, – отозвалась инспекторша, на лице которой ясно отразилось разочарование. – Так чего бы вы хотели?
– Для начала – посмотреть ее личное дело. Меня интересуют условия, которые ей поставлены.
– Пожалуйста. – Миссис Скотт повернулась к шкафу с личными делами. – Наши клиенты, – она произнесла это слово так, словно оно внушало ей отвращение, – могут быть подвергнуты обыску и аресту в любую минуту. Ордер может быть готов буквально через сорок минут. Я не считаю нужным нянчиться с этими типами.
– Да, – откликнулась Клер. – Вы уже об этом говорили.
Манч все утро возилась с задним колесом «доджадарт» и наконец сняла его с креплений. Голова ее была занята не работой. Она на секунду удержала колесо коленом и с трудом поставила его на землю. Сделав глубокий вдох, она начала сражаться с тормозным барабаном. Вокруг ее головы кружились вихри асбестовой пыли. Раньше она пробовала при работе с тормозами надевать хирургическую маску. А потом как-то поймала себя на том, что приподнимает маску, чтобы затянуться сигаретой, да и плюнула на нелепые предосторожности.
– Нужны какие-то детали? – крикнул Джек, не выходя из офиса.
Она наклонилась и посмотрела на накладку на тормозных башмаках.
– Ага! Тут уже заклепки светятся.
– Сейчас позвоню, – сказал он.
Спустя минуту он вышел к ней.
– Все путем, – сообщил он. – Я заказал тебе запчасти.
– Слушай, Джек, – начала она.
– Чего?
– Как бы ты отнесся к тому, что я приношу на работу младенца?
– Ты беременна?
– Нет, – поспешно ответила она. – Это моя… э-э… крестница.
– У тебя есть крестница? – спросил он.
– Угу. С недавнего времени. Короче, я хотела узнать, можно ли ей здесь бывать, пока я работаю.
– Сколько ей?
– Полгода. Если бы я поставила кроватку…
– Можешь не продолжать, – сказал он, поднимая руку. – Младенцу в гараже не место. О чем ты только думаешь?
Она думала о том, что бывают места гораздо хуже, но отвечать не стала. По его лицу было видно, что никакими словами его не переубедить. Да и мысль была глупая. Почему она не сообразила этого, пока все утро подбирала слова? Пора переходить к плану номер два.
– Мне нужно несколько дней отпуска, – сказала она.
– Когда? – спросил он.
– Прямо сейчас, до конца недели.
– Что-нибудь случилось?
– Хочу уладить кое-какие дела.
– Договорись с Лу, – сказал он.
Она бросила взгляд через двор мастерской: Лу, второй механик, как раз жал руку какому-то подростку. Лу широко улыбнулся и подошел к ней.
– Я собираюсь взять отпуск на несколько дней, – сказала она.
– А что говорит Джек?
– Он сказал, чтобы я с тобой договорилась.
– Я возьму неделю в декабре, – сказал он. – А когда ты хочешь уйти?
– Сейчас.
47 
