196 
Фридрих Ницше
И поэтому они, как первые лица, и несут на себе величайший груз ответственности за результаты такого сжатия.
Один из победителей Наполеона — российский император Александр Первый был в достаточной мере грешен, отдавая неразумные приказы и под Аустерлицем, где они имели особо тяжкие последствия в дальнейшем, но у него было очень ценное для первого лица качество: он умел со временем оценивать по достоинству свои неудачи.
Однако были и звездные часы, когда все неудачи забывались, а восторженные парижанки бросали под копыта его белого коня охапки цветов, когда перед ним падали навзничь самые красивые и неприступные женщины Европы, когда он председательствовал на Венском конгрессе 1811 года, в самом прямой смысле творя Историю (если можно так выразиться, не рискуя разгневать эту самолюбивую даму).
Венский конгресс, призванный восстановить в Европе порядок вещей, так бесцеремонно нарушенный Наполеоном, длился довольно долго: с начала сентября 1814 по июнь 1815 года, когда, уже после разгрома Наполеона под Ватерлоо, был подписан Заключительный генеральный акт Венского конгресса, предусматривающий возвращение Франции к границам 1792 года и окончательное разрешение всех территориальных проблем.
Этот Конгресс называли «Танцующим» из-за многочисленных увеселений, которые устраивались в честь двух императоров, свыше десятка королей и прочих очень влиятельных особ ранга князя Меттерниха.
Венский конгресс. С картины Ж. Изабея
В этой сфере Александр настолько преуспел, что окружающие без тени льстивости отмечали его незаурядные танцевальные данные, но предметом всеобщего восхищения служили любовные подвиги русского императора, признанного сексуального гиганта.
Он привез с собой из Петербурга первую придворную красавицу Марию Нарышкину (с мужем), но не находил возможности уделять ей должное внимание, потому что график его встреч с представительницами прекрасного пола был чрезвычайно насыщенным.
Сначала он увлекся блестящей красавицей графиней Юлией Зичи, которая, как отмечали агенты венской полиции, отвечавшие за безопасность русского императора, «не заставила себя долго уговаривать». Очень скоро он с наскоку овладел обворожительной княгиней Багратион, вдовой легендарного Багратиона, погибшего на Бородинском поле. А то, что он буквально выдернул княгиню из постели австрийского канцлера Меттерниха, с которым у Александра были давние счеты, придавало приключению еще более терпкий привкус.
В его «послужном списке» фигурировали и венгерская княгиня Сегеньи, и австрийская княгиня Ауэрсперг, и просто венские шлюхи, которые роем вились вокруг участников Конгресса.
Он писал во Франкфурт своей прошлогодней подружке Луизе фон Бетман, умоляя непременно приехать в Вену, чтобы скрасить его «тоскливое и горестное одиночество», а когда Луиза ответила, что не сможет приехать, Александр немедленно вызвал из Петербурга двух купчих-немок, фамилии которых, как отмечали агенты, были: Шмидт и Шварц. Немки примчались в его объятия, чем вызвали самую бурную реакцию венских соискательниц ласк Александра Первого.
Но за долгое время работы Конгресса никто из них не остался без своей доли благосклонного внимания…
Участники Конгресса, конечно, не только танцевали на балах и занимались любовью. Они делили все, что можно было считать предметом дележа. Россия, как всегда, стремилась проглотить Польшу, и желательно всю, против чего решительно восставали Великобритания и Австрия. Тогда Александр подписал тайное соглашение со своим другом Фридрихом Вильгельмом о передаче России территории Саксонии, где находились в то время русские войска.
Узнав об этом, первые лица Великобритании, Австрии и Франции подписали свой тайный договор. И так все время…
Франции, между прочим, как возмутительнице европейского спокойствия, изначально отводилась на Конгрессе весьма скромная роль, однако ярчайшая личность Талейрана резко изменила шкалу приоритетов, и без него уже не решался ни один важный вопрос и не подписывалось ни одно соглашение, будто Франция была не побежденной, а победившей стороной. Перед Талейраном заискивали, ему угождали, а он лишь покровительственно улыбался окружающим его помазанникам Божьим и снисходительно обещал им свое высокое покровительство.
КСТАТИ:
Однажды Адольф Тьер, впоследствии президент Французской республики, заметил, беседуя с Талейраном: «Князь, вы все время переводите разговор на женщин, а я все-таки хотел бы поговорить о политике». Талейран снисходительно улыбнулся и проговорил: «Но ведь женщины и есть политика».
196 
