Особенно,... 
99 
– Она не скрывает своих убеждений, повсюду о них говорит. В результате муж выгнал ее из дома. Он грозит, что разведется с ней и оставит себе детей и дом.
– И как же она будет жить?
– Королева ей поможет. Она наверняка возьмет ее к себе.
– Не сомневаюсь, ей нравится Анна.
Сьюзан кивнула. Мы обе поняли, что затронули опасную тему.
Раз или два я видела Анну во дворце. Очень красивая, с решительным выражением лица, она сразу обращала на себя внимание, – в ней было что-то необъяснимое, вызывавшее благоговейный трепет.
Через несколько дней я забыла о ее существовании. Королевский двор находился в Лондоне, но из-за чудовищной жары решено было переехать в летний замок, поближе к природе. Гниющий мусор и тучи мух на городских улицах не предвещали ничего хорошего – могла разразиться чума.
И вот однажды прибежала запыхавшаяся Сьюзан с известием, что на Грей Инн-лейн обнаружили труп человека с явными признаками чумы. За этим случаем последовало еще несколько – начиналась эпидемия.
Королева была вне себя от ужаса.
– Нам следует немедленно уехать, как вы думаете, Мария?
– Не знаю, что лучше – двигаться в путь, рискуя заразиться в дороге, или остаться…
– Эдуарду сейчас нездоровится – у него кашель и головные боли. Мы вынуждены будем проехать через город, и он может подхватить инфекцию. Но оставаться здесь тоже опасно, – советовалась она со мной.
Но что я могла ответить? У нее не было выхода – мальчика надо было спасать, но как – никто не знал. Катарина была на грани нервного срыва. Придворные старались не вмешиваться. Ведь если с принцем что случится, отвечать придется только ей одной.
И Катарина приняла решение. Она приказала собираться в дорогу.
Жара стояла невыносимая. Эпидемия принимала угрожающие масштабы.
* * *
Слава Богу, все обошлось. Свежий воздух благотворно подействовал на Эдуарда, он стал поправляться. Катарина успокоилась.
Ее регентство прошло гладко. Король вернулся победителем – он взял Булонь – и очень этим гордился.
Дружба его с императором, всегда имевшая под собой зыбкое основание, снова дала трещину. Хоть они и объявили себя союзниками, но преследовали совершенно разные цели: мой отец намеревался навечно подчинить Англии Шотландию, императору же необходимо было заставить Франциска отдать ему Милан.
Королева снова стала сестрой милосердия – за время военной кампании у короля не только открылась старая рана, но появились новые язвы на обеих ногах.
– Эти кретины даже не могли как следует перебинтовать мне ногу, – ворчал отец, – только ты, Кейт, знаешь, как облегчить мои страдания.
Чапуи как-то заметил по этому поводу:
– Королева должна благодарить Бога за то, что у короля ноги никуда не годятся.
В его хитром взгляде я прочла: «Не будь у короля больных ног, еще неизвестно, осталась бы у нее голова на плечах».
* * *
Нежные руки Катарины и мази, которые она тщательно подбирала, сделали свое дело – король почувствовал себя лучше и… начал поглядывать по сторонам.
То ли он верил в чудо, – что ноги его снова станут сильными, а сам он – молодым и красивым, то ли просто не мог смириться с тем, что молодость не вернешь. Но он уже не был так привязан к Катарине, как раньше, когда ему было худо.
Придворные смекнули, на кого мог пасть его выбор – на двух молоденьких вдовушек, – обе были недурны собой.
Гардинер и Райотесли давно поджидали подходящего момента, чтобы избавиться от королевы, а вместе с ней – и от Кранмера. В первый раз это им не удалось – подвела язва на ноге у короля. Но сейчас они стали действовать более осторожно. Их внимание привлекла Анна Эскью. Она держалась независимо и не скрывала своих взглядов, что было им на руку – за короткое время шпионы Гардинера сумели собрать столько ее высказываний, что арестовать Анну ничего не стоило.
Я была у Катарины в тот момент, когда ей сообщили, что два стражника схватили Анну в саду и увезли в Тауэр.
– За что? – спросила королева.
– Ее обвиняют в ереси, – ответила придворная дама.
Эдуард и Джейн притихли. Катарина, побледнев, медленно произнесла:
– Ее будут допрашивать. Но Анна – сильная женщина.
В покоях королевы уже не слышно было звонкого детского смеха – все переживали за Анну Эскью. Я заметила, что при моем появлении Эдуард и Джейн замолкают – до меня доносились только обрывки фраз об инквизиции и мучениках за веру. Значит, думала я, королева успела посеять в их душах интерес к новой религии. Но как она сама не боится играть с огнем? Я по-прежнему любила ее, несмотря ни на что.
99 
