65 
— До того никто из нас не произнес ни слова, но вскоре Кикуно заплакала и, задыхаясь, закричала: «Что вам нужно от меня?» Я ей сказала: «Ты прекрасно знаешь, что нам нужно. Мы пришли за топором, цитрой и хризантемой. Не медли, верни их нам». Однако Кикуно оказалась на удивление упрямой и не захотела отдать их так просто. Она повторяла, что раз господин Инугами подарил их ребенку, она не может их отдать. Я снова взялась за веник и хлестала, и хлестала, а Такэко окатывала водой из ведра. Кикуно ползала по мерзлой земле и вопила, но все же не соглашалась. И тут Умэко — она стояла на веранде с ребенком — сказала «Мацуко, незачем так жестоко обращаться с ней. Мы заставим ее сделать все, что нам нужно, без лишнего труда». Сказав это, она распеленала ребенка, вынула из жаровни докрасна раскаленные щипцы и коснулась ими его голой задницы. Ребенок завопил так, словно его бросили в костер.
Киндаити стало дурно, его подташнивало. Лица инспектора Татибана, Фурудатэ и детектива Ёсии лоснились от маслянистого пота. Даже Макака был явно испуган. Только Тамаё по-прежнему сидела подтянутая и изящная.
Легкая улыбка появилась на губах Мацуко.
— Из нас троих Умэко всегда была самой умной. И самой храброй. Одним прикосновением Умэко заставила Кикуно сдаться, хотя та и была очень упряма. Рыдая, как сумасшедшая, она вернула нам топор, цитру и хризантему — они были спрятаны над потолочной панелью в чулане. Я была удовлетворена и готова отправиться восвояси, когда Такэко сказала:
«Кикуно, может, ты с виду и милашка, но ты наглая тварь. Я прекрасно знаю, что у тебя был любовник там, на шелковой фабрике, и ты встречаешься с ним до сих пор. Это его ребенок. А ты солгала и заявила, что это ребенок от нашего отца. Какая же ты бесстыжая сука! Так вот, я хочу, чтобы ты написала и подписала заявление: «Сахэй Инугами не приходится отцом моему ребенку. Ребенок от другого человека». Конечно, Кикуно отчаянно все отрицала. Тогда Умэко еще раз дотронулась до зада ребенка щипцами, и Кикуно, рыдая, сделала все, как мы хотели. На прощанье я сказала ей: «Если хочешь сообщить об этом в полицию, давай. Нас, конечно, арестуют и посадят. Но сама понимаешь, нас ведь не приговорят ни к пожизненному заключению, ни к смертной казни, и как только мы выйдем из тюрьмы, мы вернемся и расплатимся с тобой». Такэко тоже сказала: «Кикуно, если не хочешь неприятностей, держись подальше от отца и не смей писать ему. Мы наняли целую армию частных сыщиков, и сколько бы ты ни старалась сохранить все в тайне, мы об этом узнаем. А как только узнаем, придем еще разок поздороваться с тобой». Наконец Умэко сказала, смеясь: «Знаешь, если что-то подобное произойдет еще раз, полагаю, это бедное дитя не выживет». Мы думали, что после всего сказанного Кикуно никогда больше не подойдет к отцу. Мы были уверены в нашей полной победе и уже уходили, когда Кикуно, которая истерически рыдала, держа ребенка на руках, вдруг подняла голову и заговорила.
Мацуко помолчала и окинула пронзительным взглядом комнату, и голос у нее вдруг исполнился страсти:
— «Вы изверги! Небо не простит вам то, что вы сделали. Нет, даже если и простит, я сама отомщу. Ради этого я когда-нибудь вернусь к вам. Топор, цитра, хризантема — ёкикотокику, — что означает это слово? Пришли благие вести? Нет, никогда вам не будет благих вестей. Но когда-нибудь топор, цитра и хризантема погубят вас. Попомните мое слово. Тебе — топор, тебе — цитра, тебе — хризантема!» Со спутанными волосами, с искаженным лицом, с кровью, текущей из уголка рта, Кикуно скрежетала зубами, как безумная, и указывала поочередно на каждую из нас. Только не помню, кому что она предрекла.
Мацуко смолкла, доведя свой рассказ до конца. Сидевшего рядом с ней Киё била дрожь, словно он был в лихорадке.
Кто такая Тамаё
Рассказ Мацуко завершился, но еще долго в комнате царило безмолвие. Очевидно, впечатление от страшного ее повествования никак не могло развеяться, все были в смятении и смущенно поглядывали друг на друга. Наконец Татибана, чуть подавшись вперед, спросил:
— Стало быть, вы хотите сказать, недавние убийства совершила именно Кикуно?
— Нет, и не помню, чтобы я говорила что-то подобное, — с привычной злостью возразила Мацуко. — Просто вы сказали, что эти убийства должны быть как-то связаны с топором, цитрой и хризантемой, и я рассказала вам о единственном памятном мне случае, который, как мне кажется, имеет отношение к этому. Не знаю, чем поможет вам мой рассказ, но вы — полиция, вам и решать. Или я не права?
65 
