Последние отзывы

  55  

Встретившись с посланниками французского короля, Чезаре заявил, что не имеет ни малейшего представления о местонахождении Доротеи.

– Я не знаю, куда деваться от своих поклонниц, – сказал он. – Чего же ради мне связываться с таким хлопотным делом, как похищение какой-то девицы?

Кое-кто сделал вид, будто поверил этим словам; однако Каррачьоло поклялся отомстить семейству Борджа – он не сомневался в том, что насильником его невесты был Чезаре.

В Ватикане Папа прилюдно провозгласил своего сына непричастным к случившемуся с Доротеей. Впрочем, сейчас его гораздо больше волновал отказ герцога Феррарского принять Лукрецию как невесту его сына.

Он довольно долго размышлял над поступком герцога, которого всегда считал одним из самых скупых людей Италии. Эркюль пошел бы на многое, лишь бы избежать растраты своих сбережений, но если с чем-то на свете он не желал расставаться больше, чем с деньгами, то это был единственный ярд его земли.

Папа написал Эркюлю письмо, в котором сожалел о том, что Альфонсо уже связал себя обещанием другой женщине, сожалел и высказывал уверенность в обоюдной выгоде брачного союза Борджа и Эсте, а потому предлагал не отказываться от их общего замысла. Альфонсо помолвлен; Ипполит избрал церковную карьеру; следовательно, на Лукреции мог бы жениться Ферранте, третий сын герцога Феррарского. Правда, в этом случае молодым следовало бы выделить часть владений герцога – например, Модену, – поскольку Лукреция очень богата и нуждается в собственном королевстве, а Ферранте не является прямым наследником Эркюля д'Эсте.

– Поделить Феррару! – прочитав это письмо, ужаснулся старый герцог. – Никогда!

Тем не менее он опасался, что Папа проявит непреклонность. Увы, эти опасения только окрепли, когда Эркюль обратился за помощью к королю Франции (Феррара долгие годы была союзником французов) и Луи посоветовал ему не пренебрегать партией с домом Борджа, к которому сам Луи испытывает вполне понятные родственные чувства.

Эркюль знал, что французский монарх рассчитывает на поддержку Папы в походе на Неаполь; Франция вступила в альянс с Ватиканом, а страдать приходилось Ферраре.

Услышав пожелание Луи, он понял, что должен смириться с судьбой.

Делить Феррару ему не представлялось возможным. Поэтому Эркюль решил, что из двух зол выбирают меньшее и что сейчас лучше забыть о старых переговорах с отцом Луизы д'Ангулем. Он согласился на свадьбу Альфонсо и Лукреции.

Папа и его дочь прогуливались в одном из садов Ватикана.

– Я счастлив видеть, что ты снова стала самой собой, – взяв ее за руку, сказал Александр. – Когда ты грустишь, у меня все время было такое впечатление, будто тебя подменили – будто ты вовсе не моя дочь. А вот теперь я радуюсь и знаю, что ты довольна браком, который твой отец устроил для тебя.

– Вы правы, отец, – ответила она. – Я довольна этим браком.

– Печально, что тебе придется уехать в такую даль от родного дома.

– Но ведь вы будете навещать меня… а я – вас, отец. Мне бы не хотелось надолго разлучаться с вами.

Он нежно сжал ее руку.

– Драгоценная моя, ты станешь герцогиней Феррарской. На нашу удачу, у старого Эркюля нет живой супруги, и поэтому тебя титулуют сразу после свадьбы.

– Я знаю, отец.

– Чудесный титул – он приравняет тебя к любой принцессе Италии. Вот чего я всегда желал своей дочери.

Она промолчала, подумав: как странно, что теперь я с таким нетерпением жду этого брака!

Ее приподнятое настроение было вызвано мыслями о побеге. Скоро ей предстояло вырваться из семейных уз. Она представляла их чем-то вроде паутины, опутавшей ее со всех сторон, и не понимала, что те были сделаны из плоти и крови и что любой их разрыв окажется болезненным.

А этот новый жених? Ей уже показывали его портрет.

Большой, плотный мужчина – наверное, сильный. И у нее почему-то сложилось впечатление, что он не станет вмешиваться в ее душевные переживания. Она будет рожать ему детей, и супруг останется доволен ею – не захочет расспрашивать о судьбе его предшественников. Тогда у нее появится возможность спокойно подумать о своей жизни, попробовать разобраться в себе и в своих чувствах.

Нет, не брака она ждала с таким нетерпением – ей не терпелось поскорей очутиться на свободе, которую она не смела вообразить иначе, чем побег из семьи. Однако Папе нужно было показать, что лишь предстоявшее супружество могло сейчас радовать ее.

  55