106 
— Минуту, Пат, еще одну минуту, — умоляюще попросил я.
Пат посмотрел на меня со значением. Он не хотел, чтобы я наговорил лишнего. Он-то выстраивал перед Саймоном свою картину, а я мог нарушить его построения.
— Я уйду через минуту, Пат.
Пат вернулся к Саймону и опять заговорил с ним, настойчиво втолковывая что-то, рассказывая, как было дело, и давая указания, что следует предпринять.
— Эрия, ну говори, пожалуйста.
— Джон был у двери спальни, прополз через весь коридор, он истекал кровью. Я помогла ему, втащила в комнату. Я была так напугана! Знаю, мне следовало вызвать «скорую». Джон умирал. Я так напугалась…
— Ты молодец, Эрия, они все равно не спасли бы ему жизнь, доктора не смогли бы ему помочь. Он потерял слишком много крови, никто из нас уже ничем не мог ему помочь.
— Нет-нет-нет, неправда! Это я виновата, мне надо было позвонить, у Патрика есть телефон, но я была так испугана, боже, это моя вина, моя…
— Да нет же, перестань.
Эрия начала скрести ногтями мою руку, потом неожиданно перестала и вцепилась себе в лицо. Она завопила. Мать и бабушка Эрии попытались успокоить ее, корчащуюся на диване, стали приводить ее в чувство. Пат схватил меня за руку, приподнял.
— Александр, ты что, не понимаешь, что делаешь всем только хуже? Иди наверх, господи, ты только посмотри, у тебя кровь в волосах, я же сказал — дважды принять душ. Пошел, сейчас же.
Эрия все еще всхлипывала, мне хотелось прижать ее к себе и сказать, что все обойдется. Что это моя вина, а не ее. Моя. Моя глупость, которая привела к тому, что Джон погиб. Мое безрассудство. Но чем я мог ей помочь?
Пат вытолкал меня из квартиры:
— Слушай меня, Александр, я, конечно, болен, но, если меня вынудить, я протащу тебя через все пять лестничных пролетов, так что лучше проваливай отсюда. — Он был в бешенстве.
Я поднялся и по совету Пата еще раз сходил в душ. Горячая вода кончилась. Я наслаждался болью, которую вызывали струи ледяной воды. Пата не было. Я надел его джинсы и футболку. Теперь они были велики и Пату, и мне. Вышел в холл посмотреть, что там творится.
Пат, двое братьев Эрии и ее отец выносили тело Джона, завернутое в простыни, вон из квартиры.
— Алекс, иди отсюда! — прикрикнул на меня Пат.
— Вы что делаете, Пат? — Я был в панике, мне было страшно за беднягу Джона.
— Алекс, предоставь это нам, отвали.
— Нет, Пат, что происходит? Полиция… — начал было я без особой уверенности.
— Давайте дальше сами, ребята, — сказал Пат.
Он взял меня под руку и отвел к себе.
— Слушай, Алекс, — прошептал Пат. — Я сказал им, что Джона убил грабитель, ясно? Обколотый нарик, которому было нужно бабло, понял? Пригрозил, что Эрии придется давать показания в полиции, что ее арестуют, а следом и их всех, а потом дружно вышлют из страны. Что им придется нам помочь, если они не хотят вернуться в свою гребаную Эфиопию.
— Что ты творишь, Пат, ты рехнулся? Что будет с Джоном?
— Мы отнесем Джона в огромный контейнер-молотильню для мусора у здания на Четырнадцатой, которое перестраивают. Кинем его туда, укроем мусорными пакетами, всяким хламом. Контейнер освобождают каждую пятницу, вывозят на свалку в Авроре. В любом случае его никогда не найдут.
— Черт побери, должен же быть какой-то другой способ!
— Нет другого способа, Алекс. В полицию нельзя. Тебя допросят, арестуют, обещаю тебе, я знаю эту систему. Допросят Эрию, тоже арестуют, депортируют вместе со всей семьей, тебя посадят за убийство, меня выселят. Выход один.
— Не знаю, Пат…
— Ты джина выпил?
— Нет.
— Иди и выпей, ну, иди!
Я отыскал бутылку джина «Бомбей сапфир», налил себе полстакана. Пат ушел. Я налил себе еще, борясь с желанием подождать, когда усвоится героин, но в итоге плюнул на это.
Когда я вышел из квартиры, эфиопы уже были в коридоре и пытались спустить Джона по лестнице. Он был замотан простынями и одеялами, как мумия. Кровь не просачивалась сквозь толстый кокон, что неудивительно, учитывая, сколько крови он потерял в спальне.
— Джон, прости меня, ради бога, — неожиданно для себя самого взмолился я.
— Алекс, если хочешь помочь нам, возьми себя в руки, — посоветовал Пат.
Я вышел в холл. Из всей семьи Саймон единственный говорил по-английски. Его отец что-то мне сказал, Саймон перевел.
— Плохи дела, — сказал он таким тоном, словно речь шла о ценах в магазине или о войне где-нибудь на другом конце планеты.
106 
